Тайный заговор Каина

Первая встреча с отцом произвела на Бритт гнетущее впечатление. Она смотрела на него, как на постороннего, беспокойного человека и всячески сторонилась его, посвятив всю свою любовь и привязанность матери. У Томаса Рендинга такое поведение дочери иногда вызывало досаду и недоумение, а иногда и полное безразличие. Желая подчеркнуть, что он хозяин фирмы, Рендинг взял бразды правления в свои руки.

Элизабет неожиданно постарела. Специалисты констатировали болезнь сердца. Хотя, как в глубине души считала и сама Элизабет, причина была не только в этом. Способная, деловая, энергичная женщина в самые тяжелые годы самостоятельно, без какой-либо моральной и материальной поддержки, восстановившая производство, сохранившая и приумножившая капитал фирмы, упустила бразды правления, оказавшиеся в руках ее молодого, но не обладавшего деловой хваткой мужа. Сама же Элизабет осталась не у дел, потеряла цель в жизни. Это и явилось основной причиной ее болезни.

— Для тревоги нет оснований, — сообщил ей врач. — Если вы будете вести себя благоразумно, избегать излишних волнений и перенапряжения, то вы проживете сто лет, мадам.

— Я уже чувствую — это старость, — сказала Элизабет Рендинг. — Особенно в те минуты, когда я думаю о своем муже. Он, молодой, здоровый человек, вынужден терпеть около себя старуху.

Все усилия доктора изменить ее отношение к себе оказались напрасными. Доктор понимал, что это было подсознательное чувство самосохранения. Вот почему он приготовился к продолжительному лечению состоятельной пациентки.

Томас Рендинг, пользовавшийся уважением мужчин и обожанием женщин, отлично понимал те преимущества, которые предоставляла ему болезнь жены. А Элизабет окончательно убедилась в том, что муж никогда не любил ее, а женился на ней только ради денег. Она решила «наказать» его, притворившись неизлечимо больной. Но вскоре муж разгадал ее хитроумный план и стал вести себя более осторожно в своих любовных похождениях. Ее попытки усложнить ему жизнь ничуть не беспокоили его. Хитроумно и тонко, стараясь казаться искренним, он успокаивал Элизабет, уверял ее в своей любви и выражал ей сочувствие в том, что она не может выполнять те обязательства, которые требует общество. Элизабет лукаво просила простить ее и делать все, что ему заблагорассудится.

Рендинг простил ее и делал все, что считал нужным. Присутствие Бритт раздражало отца, так как он понимал, что она считает его своим врагом. И он решил отправить ребенка, которому было десять лет, в один из наиболее элитарных и дорогих пансионов во франкоязычной части Швейцарии.

— Так принято в нашем сословии, — кратко сказал он, когда Бритт, заливаясь слезами, умоляла его позволить ей остаться с горячо любимой мамочкой.

Элизабет хранила молчание.

В швейцарском пансионе Бритт Рендинг встретилась с группой девушек из состоятельных семей. Все они ненавидели или презирали свих родителей, и лишь немногие из сверстниц безумно любили их. Эти девушки, лишенные родительской ласки, выражали свои обиды подчеркнутым цинизмом, снобизмом и подлинной тягой к половым сношениям.

Когда Бритт было тринадцать лет, ее соблазнил шестнадцатилетний мальчик. В четырнадцать лет она соблазнила шестнадцатилетнего подростка, а к пятнадцати годам имела половые сношения с телеграфистом и женатым юристом. Ей было всего лишь пятнадцать, а выглядела на все восемнадцать. От матери Бритт унаследовала большие голубые глаза, но в отличие от нее она имела стройную фигуру, золотистые волосы и пухлые губы. Ее походка, манера разговора, ленивая улыбка — все, казалось, свидетельствовало об ее эротической натуре. Вожделенные взгляды мужчин приятно щекотали ей нервы. Несмотря на свои успехи в сфере секса, Бритт оставалась во власти меланхолии и подавленности даже во время каникул, находясь в Гамбурге рядом со своей любимой мамочкой. В связи с дальнейшим обострением болезни Элизабет не могла переносить ни легких физических нагрузок, ни душевных волнений.

Между тем отец Бритт был назначен консулом в одно из южноамериканских государств. Он продолжал свою успешную деятельность и не терял активности. Несмотря на его крайнюю осторожность в любовных приключениях, они стали достоянием широкой гласности, хотя никто его не упрекал за это. А что, собственно говоря, делать мужчине, у которого вечно больная жена, да к тому же намного старше его? Вскоре и Бритт услышала об интимных связях отца и еще больше возненавидела его. Не желая расстраивать мать, она никогда не касалась этой темы, и поэтому очень удивилась тому, что ее мать сама рассказала ей о похождениях мужа.

Беседа состоялась в саду виллы в Бланкенесе. Мать лежала в шезлонге, а Бритт сидела рядом на зеленой лужайке, с недоверием глядя на нее.

— Да, да, я давно знала об этом, — сказала Элизабет Рендинг. Она говорила тихим голосом, продолжая играть взятую на себя роль.

— Ты знала об этом и молчала? — ужаснулась Бритт.