Тайный заговор Каина

Прочитав еще раз то, что я написал, шокированный и изумленный, я понял, что Лилиан, моя любовь, самый главный персонаж этой книги, единственная осталась без биографии. Это, конечно, можно объяснить довольно просто. До этого дня я оставлял без внимания ее происхождение, ее детство, ее родителей, события, определившие ее характер и ее жизнь в целом. Я никогда ни о чем не спрашивал ее, а сама она мало рассказывала о себе. Я спрашивал себя, не интуитивно ли я избегал расспросов о прошлом Лилиан, а если так, то разве есть что-нибудь такое, касающееся ее, что бы я знал, но не упомянул уже здесь? Разве только то, что она по собственной инициативе развелась с Вернером. Той же осенью она примчалась ко мне во Франкфурт, заявив, что Вернер — сущий дьявол, что она любит только меня, и в конце концов мне пришлось через несколько часов посадить ее на поезд, следующий в Рим.

Она пробыла в Риме целый год, пока все дела, связанные с ее разводом, не закончились благополучно. Затем была целая неделя со мной во Франкфурте, а затем быстрый отъезд в Лондон и новый любовник. На этот раз она была за границей полтора года, пока не вернулась во Франкфурт снова к тому, так сказать, единственному, который никогда ее не покинет. Какой же я был дурак: я порвал свои отношения с любящей женщиной только ради того, чтобы месяц побыть с Лилиан. Месяц спустя в «Стрип-клубе» она познакомилась с богатым испанцем, который забрал ее с собой в Испанию.

За последние два года я очень редко слышал ее голос. Она не писала писем — это было в порядке вещей для нее, — только два-три раза позвонила. Первый из этих звонков был из Парижа. Последний — от Лилиан, находившейся при смерти, хрипевшей и стонавшей в приступе удушья. И если бы не девушка из справочной, я никогда бы не узнал, где умирает моя Лилиан. По этой же причине я до самого последнего момента ничего не знал о существовании Делакорте.

— Ричи, у тебя не найдется огонька? — спросила Лилиан, доставая сигарету.

Я зажег спичку и дал ей прикурить. Она затянулась и продолжила:

— Парадин сказал мне, что Камплох — это Делакорте, или кто он там на самом деле.

Я вскочил. Спичка догорела и обожгла мне пальцы. Я выбросил спичку и начал дуть на пальцы. Лицо Лилиан ничего не выражало, голос был спокойным.

— Я не знала, Ричи. Клянусь, я абсолютно ничего не знала. Парадин вроде бы поверил мне. Как ты думаешь, он действительно верит мне?

— Я не знаю вообще, чему он верит, но я верю тебе, Лилиан!

— Я знаю, — улыбнулась она.

— Для тебя, должно быть, довольно ужасно узнать это…

— Да, довольно ужасно, — кивнула она. — Но Парадин преподнес мне это довольно мягко. Он был очень тактичен. Затем он говорил о тебе. Мне показалось, он беспокоится за тебя.

— Он что?!

— Ты ему очень нравишься. Но он ведет себя как-то подозрительно по отношению к тебе. И все же он, как мне кажется, не слишком доверяет тебе.

Я помню, в этот момент Лилиан показалась мне какой-то равнодушной. Могла ли она в самом деле контролировать себя до такой степени? Или она была настолько хладнокровной, настолько бесчувственной? «Довольно ужасно…» — вот что она только что сказала.

— Лилиан, — начал я, — я знаю, ты чувствуешь себя неважно после этого визита Парадина. Я все понимаю. Кстати, когда он приходил сюда?

— Сегодня утром, Ричи, у меня уже было достаточно времени, чтобы поплакать и снова успокоиться. Я уже больше никогда не увижу Камплоха, разве только свидетелем в суде, если будет такая необходимость. Он теперь будет преследовать меня только во сне, и это будет, как всегда, ужасно. Нет ни малейшего сомнения, что мне будет страшно даже подумать о нем. Но я справлюсь со всем этим…

«Что-то здесь не так», — подумал я.

— Скажи, Ричи, у Парадина есть причины подозревать тебя? — продолжала Лилиан.

Это был подходящий момент, чтобы открыться Лилиан. И если она должна предать меня… Но нет, она позвонила мне, когда была при смерти. Она любила меня. Да, я должен сказать ей всю правду.

Да, Парадин прав в своих подозрениях. Я поднялся и перевернул пластинку. Дождался, пока снова заиграет музыка, и только потом рассказал Лилиан, что произошло. Я говорил быстро, не вдаваясь в подробности. Лилиан курила и молча слушала. Только один раз она кивнула, словно была в курсе дела. Я прервал свою исповедь и удивленно взглянул на нее. Почему мой взволнованный сбивчивый рассказ не вызвал у нее ни малейшего удивления? Когда я спросил ее, она пояснила:

— Пока я находилась здесь, у меня было достаточно времени, чтобы подумать над этим. Я ожидала чего-то в этом роде.

— Но понимаешь ли ты меня? Я оказался вовлеченным во все это. Я связан по рукам и ногам.

— Да, я понимаю, — заверила она меня. — У Парадина, должно быть, тоже было время подумать. Из нашей беседы я заключила, что он пришел к тем же выводам. Он думает, что тебя кто-то шантажирует.

— А он не говорил, кто? И чем? Как он считает? Вспомни, Лилиан, возможно, он случайно обмолвился или намекнул в разговоре.