Тайный детонатор

— Как же так, Миша, получилось, — сказал он. — Ты со своей группой опросил десятки человек, ехавших в тот злополучный день в трамвае, а такого свидетеля, как хоккеист Жолудев, не нашел. Он-то и дал для меня ключ к разгадке, сообщив про человека в серой куртке с желтой полосой. Кстати, эта куртка висит в прихожей.

Дедюхин слушал, не перебивая.

— Где уж нам тягаться с самим Шерлоком Холмсом, — наконец негромко произнес он.

— А ты себя зачислил в Скотленд-Ярд инспектором Лестрейдом?

— Издеваешься…

— Ну, что… Давай сменим пластинку. Вспомни, как называл Пушкин главных вершителей победы тысяча восемьсот двенадцатого года? А называл он так: зачинатель Барклай, а завершитель Кутузов. Так что тебе, как завершителю, я желаю успехов.

Дружинин подал руку. Дедюхин не сразу, но ответил на рукопожатие.

…Устало расположившись в милицейском «газике», Минин и Дружинин с минуту молчали — слишком много нервной нагрузки выпало за день на их долю. Наконец Минин завел мотор автомобиля.

— Ты не в обиде на нас? — спросил Сергей.

— Я-то нет. Я хорошо знаю, что такое «контора». А вот мои ребята… Ты заметил, что всем им лет по тридцать? Только судмедэксперту под пятьдесят. Молодые опера, с энтузиазмом берутся за работу. А твой Дедюхин…

— Прости, Женя, но Дедюхин не мой.

— Ладно, я оговорился. Так вот, этот Дедюхин даже не спросил их насчет отпечатков. Мы сами, мы сами…

— Кстати, вы отпечатки уже успели снять?

— Успели, дело привычное.

— И что?

— В двух комнатах и на кухне никаких, кроме, разумеется, Крохмаля. И на бутылке коньяка отпечатков нет. А вот в прихожей есть два «пальчика».

— Где?

— Рядом с выключателем. Очевидно, кто-то в темноте искал выключатель и оперся на стену.

— Как насчет яда?

— Принят вместе с коньяком. Но что за яд, покажет вскрытие. Вывод будут делать уже ваши. Как и будут устанавливать время смерти.

— Соседей успели допросить?

— Какое там. Многие уже спят. В старых одноэтажных домах ложатся рано.

В машине заработал обогреватель. Стало теплее.

— Ну, как ты там у себя? Доложил? — спросил Минин.

— Доложил. И, что интересно, у Дедюхина была своя версия, заслуживающая внимания. Представляешь, у Меликяна, кроме старшего брата врача-кардиолога, есть еще младший брат, некто Самвел Меликян. Разыскивается за попытку совершить террористический акт в Ростове. Запоминай имя. Может, пригодится.

— Нет уж, нет уж, с меня хватит воров и бандитов. Буквально вчера вырезали семью из четырех человек. Богатую… А в прокуратуре заявили: срок раскрытия — две недели, а то дело может иметь политический оттенок. Убитые все евреи. Собирались на выезд в Израиль. Завтра с утра займусь. А мне бы хоть денечек отоспаться. А потом на лыжах по лесу, снег в лесу еще не растаял. Ты там в своей Восточной Пруссии на лыжах ходишь?

— Какие там лыжи… у нас зимой чаще дождь, чем снег.

Тепло, разошедшееся по салону автомобиля, сделало свое дело. Сергей разомлел и сладко зевнул.

— Куда тебя? — спросил Минин.

— В гостиницу, куда же еще.

Минин хотел было что-то спросить, но, видя, что Дружинин не слушает, а уже дремлет, включил передачу и нажал на газ.

Глава 9 В деле не все ясно

Писать отчеты, рапорты и прочие бумаги Сергей Дружинин воспринимал для себя как наказание. Вот и сейчас, сидя в актовом зале Управления за составлением рапорта о проделанной работе, он писал, переделывал, комкал лист, выбрасывал в урну, снова писал. И нервничал — такое часто с ним происходило, когда он был недоволен собой.

Увлеченный тяжелой для него работой, он не заметил, как в актовый зал вошли Царегородцев и Банных.

— Вот он где… — загадочно произнес начальник штаба.

Сергей разом поднялся.

— Здравия желаю!

— Сидите, майор, сидите, — махнул рукой Царегородцев. — Рапорт пишете?

— Так точно. Пишу, да только никак не могу закончить, — тяжело вздохнул Дружинин.

— Ну, раз у вас литературная деятельность не идет, готов услышать словесно все, что собираетесь изложить на бумаге.

Царегородцев взял стул, сел рядом с Дружининым; Банных последовал его примеру. Пришлось Сергею во всех деталях от начала до конца докладывать, что было им сделано, чтобы выйти на террориста. Он поведал о том, как, начиная с кафе, следил за Татьяной и стал свидетелем взрыва. Он доложил о пассажирах трамвая № 3: Гороховском, Храбровицкой, хоккеисте Жолудеве, упомянул о руководителе взрывных работ Басове, о сводном брате Крохмаля Иване Божко в серой куртке с желтой полосой и, конечно, о пятнистых шубках Татьяны и Анны Жарихиной. Услышав об этом, Царегородцев покачал головой:

— Вот он, его величество случай! А ведь этот Крохмаль в самом деле мог взорвать не только свою жену, но и подругу вашей юности.

Задав несколько вопросов, Царегородцев перешел к главному:

— Ну, и как ваше общее мнение о происшедшем, товарищ Дружинин?

— Товарищ генерал-лейтенант, мое мнение — Крохмаль был не один. Вряд ли он один мог все провернуть. Думаю, с ним связан еще кто-то.

Услышанное произвело на Царегородцева впечатление:

— Откуда такие мысли? — нахмурился он.

— Судите сами: Крохмаль не был ни охотником, ни подрывником. С порохом дел не имел, а бомбу создал.