Тайный агент. На взгляд Запада

Оставшись один, мистер Верлок тут же провел рукою по волосам — лоб его слегка вспотел — и выпустил из себя воздух, сложив іубы трубочкой, как человек, дующий на ложку с горячим супом. Но когда в дверях появился безмолвный слуга в коричневом, он застал посетителя на том же самом месте, которое тот занимал во время беседы. Мистер Верлок старался не делать лишних движений, словно человек, окруженный ловушками.

Лакей провел его по коридору, освещенному одиноким газовым рожком, потом вверх по винтовой лестнице и затем по светлой застекленной галерее на втором этаже. Распахнув дверь, лакей отступил в сторону. Мистер Верлок почувствовал у себя под ногами толстый ковер. Помещение оказалось просторным, с тремя окнами. Молодой человек с крупным бритым лицом, сидевший в широком кресле за огромным столом из красного дерева, сказал по-французски Chancelier d’Ambassade, выходившему из комнаты с бумагами в руке:

— Вы совершенно правы, mon cher[29]. Он толстяк — животное.

Мистер Владимир, первый секретарь, имел в гостиных репутацию приятного и компанейского человека. Можно было бы назвать его любимцем общества. Остроумие его заключалось в нахождении неожиданных связей между несовместимыми понятиями, — и, рассуждая в этом духе, он наклонялся на стуле вперед, подняв левую руку с отставленными большим и указательным пальцами — как будто сжимал в них забавные выводы, — с выражением веселого замешательства на круглом, гладко выбритом лице.

Но в его взгляде, направленном на мистера Верлока, не было следа ни веселости, ни замешательства. Он полулежал в глубоком кресле, широко расставив локти, закинув одну ноіу на массивное колено другой. Своим гладким розовым лицом напоминал неестественно крупного младенца, и становилось ясно, что он ни от кого не потерпит глупостей.

— Вы, кажется, понимаете по-французски? — спросил он.

Мистер Верлок хрипло ответил, что понимает. Подавшись всем своим грузным телом вперед, он стоял на ковре посреди комнаты, сжимая в одной руке шляпу и трость; другая рука безжизненно свисала. Он ненавязчиво пробормотал (бормотание почти не покинуло глубин его горла), что служил во французской артиллерии. Мгновенно, с презрительным своенравием мистер Владимир переменил язык и свободно, без малейшего акцента заговорил по-английски:

— Ах да! Разумеется. Припоминаю. Сколько вы получили за то, что раздобыли чертежи усовершенствованного затвора их новой полевой пушки?

— Пять лет строгого заключения в крепости, — ответил мистер Верлок. Ответ был неожиданным, но в нем не чувствовалось никакого волнения.

— Легко отделались, — прокомментировал мистер Владимир. — В любом случае, это должно стать вам хорошим уроком: впредь постарайтесь не попадаться. С чего это вам пришло в голову заниматься такими вещами, а?

С хрипотцой в голосе мистер Верлок доверительно заговорил о юности, о роковом влечении к недостойной…

— Ага! Cherchez la femme[30], — соблаговолил прервать его мистер Владимир — фамильярно, но без добродушия; напротив, в снисходительности его было нечто жесткое. — Давно вы работаете на посольство здесь? — спросил он.

— Еще со времен покойного барона Штотт-Вартенгейма, — ответил мистер Верлок приглушенным голосом, грустно выпятив губы в знак скорби о почившем дипломате. Первый секретарь внимательно наблюдал за этой физиогномической игрой.

— Так-так. С тех самых времен… Ну-ну. Вы хотите сказать что-нибудь в свое оправдание? — резко спросил он.

Не без удивления мистер Верлок ответил, что нет, ничего особенного он сказать не готов. Его вызвали письмом — и он торопливо сунул руку в боковой карман пальто, но под насмешливым, цинично наблюдательным взглядом мистера Владимира решил, что лучше письмо не вынимать.

Мистер Владимир презрительно фыркнул.

— Почему вы позволили себе утратить форму? Вы ведь даже чисто физически не подходите для вашей роли. Представитель голодающего пролетариата? Смешно! На все готовый социалист или анархист? Так кто же?

— Анархист, — помертвевшим голосом заявил мистер Верлок.

— Чушь! — не повышая тона, продолжил мистер Владимир. — Вы даже старого Вурмта перепугали. Да вы и идиота не обманете. Умом там никто не блещет, но вы — это все-таки слишком. Значит, вы начали сотрудничество с нами с того, что украли чертежи французской пушки. И попались. Это было, вероятно, очень неприятно для нашего правительства. Вы не кажетесь особенно ловким человеком.

Мистер Верлок начал хрипло отрицать свою вину.

— Как я имел уже случай заметить раньше, роковое влечение к недостойной…

Мистер Владимир поднял большую белую пухлую руку.

— Да-да. Несчастная привязанность юности. Она заграбастала денежки, а потом сдала вас полиции — так?

Скорбное изменение физиономии и облика мистера Верлока, мгновенно сжавшегося всем телом, подтвердило этот достойный сожаления факт. Рука мистера Владимира сжала лодыжку, покоившуюся на его колене. Носки у него были из темно-синего шелка.

— Сами понимаете, это было не слишком умно с вашей стороны. Наверное, вы излишне влюбчивы.

Мистер Верлок глухо и доверительно пробормотал, что давно уже не юнец.