Тайный агент. На взгляд Запада

Еще около тридцати секунд мистер Владимир изучал в зеркале мясистый профиль и тучную фигуру стоявшего у него за спиною человека. Одновременно он мог видеть и свое собственное лицо — гладко выбритое и круглое, розовое в области второго подбородка, с тонкими, чувственными губами, идеально подходящими для высказывания изящных острот, сделавших его любимцем высшего света. Затем мистер Владимир развернулся и шагнул вперед с такой решительностью, что кончики его чудного старомодного галстука-бабочки, казалось, ощетинились, словно выражая угрозу. Движение было столь быстрым и яростным, что мистер Верлок, украдкой бросив на хозяина кабинета взгляд, внутренне сжался.

— Ага! Вы осмелились проявить наглость, — начал мистер Владимир со странной гортанной интонацией, не только совершенно неанглийской, но и вообще неевропейской, которая смутила даже мистера Верлока, знакомого с жизнью космополитических трущоб. — Осмелились! Ну что ж, я буду говорить с вами по-английски. Голос ничего не значит. Нам не нужен ваш голос. Нам не нужны голоса. Нам нужны факты — шокирующие факты, черт побери! — с едва сдерживаемой яростью бросил он прямо в лицо мистеру Верлоку.

— Не пытайтесь запугать меня вашими гиперборейскими манерами^[33], — глядя на ковер, хрипло парировал мистер Верлок. Его собеседник, насмешливо улыбаясь поверх ощетинившейся бабочки, перешел на французский.

— Вы числитесь у нас как agent provocateur[34]. Прямое назначение agent provocateur — заниматься провокациями. Насколько я могу судить по вашему послужному списку, за последние три года вы не сделали ничего, чтобы оправдать жалованье.

— Ничего?! — воскликнул Верлок, не шевельнув ни рукой, ни ногой и не подняв глаз, но с искренним чувством в голосе. — Я несколько раз предотвращал то, что могло…

— В этой стране есть поговорка: лучше предотвратить, чем лечить, — прервал его мистер Владимир, бросившись в кресло. — Это глупо, по большому счету. Предотвращать можно без конца. Но это характерно. В этой стране не любят ничего окончательного. Не будьте чересчур англичанином. И не доводите до абсурда страсть к предотвращениям. Зло уже проникло сюда. Поздно предотвращать — нужно лечить.

Он умолк, повернулся к столу и, проглядывая лежащие на нем бумаги, заговорил уже совсем другим, деловитым тоном, не подымая глаз на мистера Верлока:

— Вы знаете, конечно, о международной конференции, проходящей в Милане?

Мистер Верлок хрипло поведал о том, что имеет привычку читать ежедневные газеты. На вопрос, который последовал затем, он ответил, что да, конечно, он понимает то, что читает. Мистер Владимир, продолжая просматривать бумаги одну за другой, слегка улыбнулся и пробормотал:

— Если только это не латынь, надо думать.

— И не китайский, — флегматично добавил мистер Верлок.

— Гм. Иные излияния ваших революционных друзей написаны на charabia[35], ничуть не более вразумительной, чем китайский. — Мистер Владимир презрительно уронил на стол серый лист бумаги, покрытый машинописным текстом. — Что это за листовки со скрещенными молотом, пером, факелом, а также аббревиатурой «Б. П.» наверху? Что значит «Б. П.»?

Мистер Верлок приблизился к внушительному письменному столу.

— «Будущее пролетариата». Это организация, — пояснил он, взгромоздившись рядом с креслом, — в принципе не анархистская, но открытая для всех оттенков революционной мысли.

— Вы в ней состоите?

— Я один из вице-председателей, — тяжело выдохнул мистер Верлок. Первый секретарь посольства, подняв голову, взглянул на него.

— Тогда вам должно быть стыдно, — едко сказал он. — Неужели ваша организация способна только на то, чтобы печатать пророческую чушь корявым шрифтом на грязной бумаге? А? Почему вы ничего не делаете? Вот что, теперь я занимаюсь этим делом и говорю вам прямо: вы больше не будете получать деньги просто так. Старые добрые времена Штотт-Вартенгейма кончились. Нет работы — нет денег.

Мистер Верлок почувствовал, как его крепкие ноги странным образом подкашиваются. Он отступил на шаг и громко высморкался.

Он и впрямь не на шутку встревожился и перепугался. Ржавый свет лондонского солнца, пробиваясь сквозь привычную для Лондона туманную дымку, освещал и слегка согревал кабинет первого секретаря, — и в тишине мистер Верлок услышал слабое жужжание бьющейся о стекло мухи; для него это была первая в этом году муха, лучше любых ласточек возвестившая о приходе весны. Бессмысленная суета крошечного энергичного существа навела на неприятные мысли этого большого человека, чье праздное существование оказалось под угрозой.

Пока длилось молчание, в уме мистера Владимира сам собой сформулировался целый ряд уничижительных замечаний о лице и фигуре мистера Верлока. Агент оказался неожиданно вульгарен, толст и беспардонно неумен. Он до чрезвычайности был похож на дипломированного водопроводчика, явившегося предъявить счет. Благодаря некоторому знакомству с американским юмором у первого секретаря посольства возникло представление об этой категории механиков как о воплощении плутоватой лени и некомпетентности.