Тайны и парадоксы времени

Как бы там ни было, но у нас, в разоренной войнами и революциями Советской России, первый энтузиаст-исследователь Леонид Алексеевич КУЛИК попал на место катастрофы лишь спустя 19 лет. Вся наша история началась однажды вечером 1921 года в Минералогическом музее, где Кулик по приглашению В.И.Вернадского работал с 1913 года, и куда случайно (как это всегда бывает в таинственных историях) заглянул редактор журнала «Мироведение» Д.О.Святский. Именно он дал интереса ради почитать листок отрывного календаря от 2 июня 1910 года, в котором описывалось падение метеорита вблизи разъезда Филимоново, что в 11 верстах от Канска. Уговаривать Кулика не пришлось, вскоре он добивается приема у наркома просвещения Луначарского, получает первые субсидии на свои поездки и уже 5 сентября 1921 отправляется в дальний путь. Проехав более 20000 км по разрушенной гражданской войной России экспедиция успешно нашла и собрала 233 осколка различных метеоритов общей массой 233 кг. Позже он достаточно удачно искал метеориты в других местах, например в с.Щучье Кокчетавской области, в Чкаловской, Челябинской, Павлодарской, Омской и других областях. Так что Кулик был не просто уверен, а убежден, что Фортуна не отвернется от него и в Сибири.

Все шло успешно, пока, наконец, не добрались до злополучного разъезда Филимоново. Начальник этого сибирского полустанка И.Ильинский вспомнил метеорит 1908 года, но. указал, что упал он не рядом, а «где-то на разъезде Лялька». На Ляльке Кулика отослали еще дальше, потом еще дальше и еще. Стало ясно, что «Филимоновский метеорит» во-первых нельзя назвать Филимоновским, во-вторых — это не простой метеорит, а нечто циклопическое, падение чего наблюдалось на огромной территории Сибири. Первая экспедиция вернулась в Москву, так и не выяснив истинного места падения. Пройдет еще 6 лет поисков документов и свидетелей, и только 13 апреля 1927 через пять дней после выхода из Ванавары, экспедиция Кулика наконец попадет в долину реки Макикты, где исследователи впервые увидят огромные площади, заваленные лежачими стволами деревьев. Апокалиптичная картина потрясала.

Всего Кулик совершил восемь попыток отыскать Тунгусский метеорит: в апреле-ноябре 1928 года он организовал 3-ю экспедицию совместно с режисером Совкино Н.Г.Вишняком; в 1929-1930 — 4-ю совместно с Осоавиахимом (первая попытка с воздуха сфотографировать вывал леса не удалась); в 1933 — 5-ю экспедицию для сбора космической пыли; в 1937 — 6-ю, во время которой не удалось сделать аэрофотосъемку по причине поломки самолета 12 июня; в 1938 — 7-ю во время которой при содействии О.Ю.Шмидта и И.Д.Папанина удалось наконец сделать аэрофотосъемку; в июле-октябре 1939 — 8-ю и последнюю поездку.

Сами по себе куликовские приключения достойны отдельного авантюрно-приключенческого романа. Судьба не раз улыбалась, а затем предавала этого увлеченного человека. Образ бородатого «ученного мужика» с наганом надолго вошел в память старожилов сибирских поселков, где ему по мере необходимости приходилось «революционными методами» выбивать нужные экспедиции подводы, лодки, оленей, проводников, продовольствие, патроны и т.д. В научных диспутах наган он не выхватывал, но собственную точку зрения доказывал более чем горячо. Это в Москве. А в тайге же попросту не допускал инакомыслия и любых самых робких попыток повезти исследования в другом направлении. Да и дисциплина в лагере была настолько сильной, что исследователи не имели права удаляться на полчаса от срубленных на метеоритной заимке изб даже для поиска осколков того-же метеорита.

Знаменитый камень Янковского как раз и был найден в верховьях ручья Чургим не благодаря мудрому руководству, а вопреки ему (в день, когда Кулик отсутствовал в лагере). Удивительной фактуры валун удалось сфотографировать, по этой единственной фотографии до сих пор идут споры у метеоритчиков. Спор, однако, безнадежный — первооткрыватель камня Константин Дмитриевич ЯНКОВСКИИ был вскоре после этого открытия укушен гадюкой, долго провалялся в забытьи, несколько месяцев выздоравливал, а потом. сколько ни бродил по тайге, а найти явившийся ему однажды камень, лежащий на взгорке, уже не смог. Не сумели его найти и десятки других охотников за удачей уже позже, и многие даже сомневались, что камень существовал в реальности. В защиту Янковского надо сказать, что ту единственную фотографию до самой смерти он носил в паспорте у сердца и о камне бормотал даже на смертном одре. О глупостях в такие минуты не говорят. Забегая вперед, скажу, что не очень-то веря в удачу, искали этот камень и мы, бродили по плану и наугад по горе Стойковича и вдоль Южного болота — с тем же успехом.