Тайна девятки усачей

- Вовка - за уздечкой и веревками! Сема Лапочкин и остальные за мной - за досками! Пошли! Бегом! - скомандовал черноволосый красивый мальчишка с серьезным лицом.

- Айда с нами! - предложил Вовка.

Санька раздумывал недолго. Отбросив горсть земли, которую прижимал к щеке, он побежал за ребятами,

- Не забудьте топор и гвозди! - крикнул вслед старик.

- Не забудем! - ответил Мишук.

Когда мальчишки вернулись с досками, веревками, уздечкой и топором, дед Евсей заканчивал рыть канаву. Она, прорезав край ямы, круто спускалась к самой воде.

Санька выполнял все приказания Мишука. Это получилось как-то незаметно, само собой. Мальчишки безоговорочно слушались своего вожака. Подчинился ему и Санька, не успев подумать, на каком основании Мишук вдруг стал им командовать. Было не до раздумий. Ребята соединили доски поперечными перекладинами - получилось что-то вроде узкого трапа. Старик спустил его в канаву и стал толкать в воду, пока один конец не уперся в дно ямы.

Соколик нащупал копытом шаткую опору.

- Тпру! Рано! - одернул нетерпеливого коня пасечник.

Соколика взнуздали, продернули под брюхо веревку.

- Давай! - сказал дед Евсей и взялся за уздечку.

Мальчишки потянули с двух сторон за веревки, чтобы лошадь, ступив на доски не потеряла равновесия. Пасечник причмокнул губами Соколик взгромоздился на трап и под громкие крики ребят сделал отчаянный рывок. Обдав всех водой, конь выскочил наверх.

Дед Евсей повел Соколика к лесу, а ребята сполоснули испачканные глиной руки и лица и присели на траву. Санька почувствовал, что все восемь пар любопытных глаз уставились на него. «Сейчас начнут расспрашивать! - подумал он. - Кто, да откуда, да зачем явился в Усачи!»

Но мальчишки не торопились расспрашивать Саньку. Они дружелюбно пересмеивались, поглядывая на его опухшее лицо.

- В городе-то небось пчел нету, - ни к кому не обращаясь, сказал Вовка.

- Откуда же им там быть! - подтвердил Санька.

- Теперь будешь их знать! - добавил Мишук. - Ты еще терпеливый… Другой бы завыл на всю деревню. Городские они все такие: чуть что - в слезы. Был у нас тут один дачник, к тетке приезжал…

- Да какой я дачник! - вспылил Санька.

- Эй! Усачи! - крикнул кто-то от дороги.

Мальчишки разом повернули головы. По траве к яме шли трое ребят из соседней деревни Обречье, которую в шутку называли колхозной столицей, - там размещалось правление сельхозартели.

- Говорят, к вам новый агроном приехал с сыном? - спросил один из обреченцев. - Этот, что ли? - Не слишком чистый указательный палец нацелился в Саньку. - Ну и чучело!

Все трое, увидев оплывшее Санькино лицо, захохотали.

- Так ты насовсем приехал? - удивленно спросил Мишук. - И зимой жить с нами будешь?

- А куда ему деваться! - продолжал мальчишка из Обречья. - Отец-то все цветы в городе потравил! Выгнали!

- Что-о-о?

Саньку подбросило, точно пружиной. А через секунду босые ноги обреченца, получившего увесистый удар, мелькнули в воздухе, и он шлепнулся в траву. Но тут же упал и Санька - двое другие ребят свалили его и придавили к земле.

Замелькали кулаки. Все произошло так быстро, что усачи растерялись и несколько мгновений молча смотрели на потасовку.

Первым очнулся Мишук. Он выкрикнул только одно слово:

- Сема!

Сема Лапочкин, медлительный и грузный, не торопясь пошел к дерущимся. Он был местной знаменитостью. В школьном медпункте в Обречье имелся силомер. И не только мальчишкам, но и не всякому взрослому удавалось довести стрелку силомера до той цифры, до которой плавно доходила она под пальцами Семы.

Когда Сема подошел к мальчишкам, потасовка приостановилась. Обреченцы, не выпуская из рук яростно сопротивлявшегося Саньку, выжидательно посмотрели на Лапочкина. Они не знали, на чью сторону он встанет. Сема сам еще колебался и вопросительно взглянул на Мишука.

- Чего смотришь! - крикнул тот. - Он теперь наш - усач! Гони обреченских!

Сема выставил вперед свои сильные руки, но работы для них не нашлось. Мальчишки оставили Саньку и отбежали к дороге. Оттуда посыпались насмешливые, оскорбительные слова. Досталось всем. Вовку обозвали ржавым самоваром. Мишука - черным попугаем, Сему - безголовым бульдозером. Но самое обидное выкрикнул напоследок тот обреченский парень, из-за которого произошла драка.

- Усачи-трепачи! Бить своих ловкачи! - гнусаво пропел он и добавил: - Вроде Димки-гармониста!…

Санька не понял намека. А обреченцы вдруг припустились наутек. Они знали, что за такие слова их могут поколотить по-настоящему…

Домой Санька вернулся неузнаваемым. Рубашка была разорвана. Брюки измазаны в глине. Болела шея, ныла спина. По перекошенному одутловатому лицу разошлись красные и фиолетовые круги.

- Ого-о!

Этим восклицанием встретил сына отец.

- Кто же тебя так обработал?

- Пчелы! - буркнул Санька.

- А-а! Это еще терпимо… Даша! Поди сюда.

Мать ахнула, но, узнав, что сына ужалили пчелы, успокоилась.

- Ничего! - сказала она. - Это даже хорошо! Теперь пчелиным ядом лечатся - к врачам специально ходят. А тут, пожалуйста, без всяких хлопот… Хоть каждый день.

- Спасибо! - проворчал Санька. - Я не больной…