Таймер

– Тогда ты стал заложником самого отъявленного женского вранья и одной из самых распространённых мужских фантазий. Чтобы жена и любовница знали друг о друге и мирно сосуществовали. Так не бывает. Не терпят женщины соперниц. Это претит их природе. Так что определяйся с выбором и мой тебе совет: оставайся с Танькой.

– Это почему еще? – я заупрямился.

Из коридора слышался шум – слесарь устанавливал новый замок. На плите закипал чайник – ещё минута-другая – и первые трели истеричного свиста огласят квартиру. Этот чайник мёртвого поднимет, если, конечно, кто-то живой предварительно поставит его на огонь. Мелко подрагивал в углу кухни холодильник: он съехал с подложенной под него картонки и сделался шумным.

Я принёс Мишке суп в банке, контейнер с макаронами и остатками котлет. Мы всё-таки умудрились не уничтожить их все. Ещё Таня передала бутылку с компотом. Первое, второе и третье, короче говоря. Принесённую помимо прочего пачку чипсов Мишка открыл сразу. Рассыпая кругом крошки, он затолкал щедрую горсть чипсов в рот. Потом собрал просыпанное и тоже съел.

– Потому что с Веркой – не судьба.

– У меня ещё одна попытка,– напомнил я. Мишка был в курсе нашей с Верой «Русской рулетки».

– Не в попытках дело,– приятель протянул мне шуршащий пакет, я прихватил разом десяток чипсин, одна из которых оказалась огромной. Погрузив губы в ладонь, я захрустел чипсами, словно лошадь овсом, осыпал линолеум крошками, как недавно Мишка, только я и не думал их подбирать.

– А в чём?

– Дело в том, что не судьба и всё! – Он ссыпал в рот чипсы, оставшиеся в пакете, а пакет надул и хлопнул.– Её присутствие не делает тебя счастливым, а отсутствие – не делает несчастным. Это о многом говорит. Ты не скучаешь, пока она летает вместе с этажом. И вообще, Вера тебя бесит.

– Ты никогда не видел нас вместе.

– Я слушал твои рассказы. Этого хватило. И ещё! Сколько раз ты улетал в моей квартире? Семь? Восемь?

– Наверное, да, семь-восемь…

– А с ней и одного не можешь. И без жилья остался я, а не она. Если бы судьба, то сейчас Вера сидела бы на твоей кухне и слушала, как работает слесарь.

– Вера не сломала бы мне замок.

– Зато может сломать тебе жизнь.

– Тебя послушать, так судьба мне остаться только с тобой!

– Я просто привожу аргументы. Исчезающий этаж – только яркая иллюстрация того, насколько тебе с Верой – не судьба. Можешь не приходить к ней в третий раз. Этаж не исчезнет, не жди. Есть другие двери, которые давно и плотно закрылись, и двери эти отрезали тебя и Таню от окружающего мира. Ваш с ней этаж исчез. Смотри не прохлопай удачу! Надо уметь вовремя схватить своё счастье и больше не упускать.

– Как ты?

– Как я,– он не обратил внимания на мою насмешку,– жизнь простая штука. А начнёшь закапываться в глубину, что-то важное на поверхности забросаешь землёй. Не копайся в ненужном барахле. Бросай Верку.

Я промолчал. Не брошу. Пока не брошу. Вера сама поставила условие. Если дверь откроется трижды, она уже не сможет меня удержать, я буду свободен, рассчитаюсь за помощь Тане. И не буду чувствовать себя виноватым. Всё честно. А если дверь не откроется? Всё усложнится. Но не стану пока размышлять об этом.

– Из каждого жизненного эпизода ты можешь забрать только то, что принадлежит тебе,– продолжил Мишка,– как грибы: чужие из леса не унесёшь, они спрячутся и дождутся кого-то другого. Но иногда,– он задумчиво прищурил глаза и покатал во рту серьгу на ножке,– люди приходят не для того, чтобы что-то унести. А наоборот, приносят что-то своё. Как курочка Ряба: снесла золотое яйцо, а дед с бабкой решили его уничтожить. Вот так и люди: принесут что-то новое, поначалу кажется, что это всё портит, а после новшество приживается и делает жизнь окружающих лучше. Но вообще ты меня не слушай, я тот ещё болтун.

Мы приняли работу у слесаря, я пожал Мишке руку, поводил рукой по слову «УБИРАЙСЯ», будто по надписи брайлем, прошёлся до четвёртого этажа, проверил, не вернулся ли? Не вернулся. Может, к людям с пятого заглянуть? Поспрашивать, почему они так безразлично относятся к полётам соседей снизу? М-да, Таня такого не одобрит.

– Вы тоже в 94-ю? – Молодой парень с загорелым лицом в подвёрнутых шортах цвета хаки, длинной белой майке и тоннелями в ушах поднимался мне навстречу. Кожа рук его была покрыта татуировками так густо, что создавалось впечатление будто под майкой он носит лёгкий джемпер с цветным рисунком. Зубы – крупные и жёлтые – тоже казались опалёнными солнцем. Наверное, очередной тусовщик. Поздно, клуб улетел без тебя. Или – рано: клуб ещё не вернулся.

Я ответил на его вопрос кивком. Парень поставил ногу на ступеньку, чуть наклонился вперёд и поправил подворот шортов тем движением, каким дамы в прежние века подтягивали чулки.

– Вам не кажется, что в последнее время здесь стало дороговато?

– Дороговато? – Я не понял, о чём речь. Пожав плечами, я пошёл вниз по лестнице. Парень осмотрел дверь: нет, не 94-я квартира.