Таймер

«У неё опасная работа,– думал Арсений,– опасная и неблагодарная. Что вообще может заставлять так любить других людей, чтобы становиться медиком? А если бы старикану пришло в голову убить Таню из зависти к её молодости и здоровью, от злости, что ей жить да жить, а он – дряхлый, смрадный и неопрятный – вот-вот испустит дух? Почему-то совсем не жаль было его, когда он умер. Это нормально? Наверное, в кино (да что ж я всё время про кино в последнее время?) налетела бы бригада реаниматологов или как их там. Начался бы план-перехват смерти. Крики, суета, всякие: «Мы его теряем!» Лучше бы уж врачам говорить: «Мы его ищем». Ищем в этом мире, но больше не находим. А теряет себя человек сам. Человек – сам себе исчезающий этаж. Всю жизнь человек делает что-то, чтобы однажды над ним прозвучала известная фраза: «Мы его теряем». И разве кто-то из медиков виноват, что его уже невозможно найти? Разве кто-то вокруг виноват, что старику приходится выпрашивать последнее желание столь изощрённым способом? И встреча с родными происходит в экстремальных условиях, а не в мягких подушках? Возможно, он сам всю жизнь на перекрёстках выбирал не ту дорогу, потому и пришёл не к семейному уюту, а к унылой больничной койке? Не к искреннему теплу родных и близких, а к профессиональной вежливости окружающего персонала? Может быть, не стоит терять себя в личной биографии, чтобы потом тебя не теряли на операционном столе? Работа медика – как ходьба по канату, только без перша в руках, зато с пациентами на закорках! Канат пружинит, вибрирует от каждого шага. И слышен откуда-то гул наблюдателей, шум толпы. И вокруг летает невидимый дух, который однажды вдруг заставляет седока расцепить руки и упасть. И медик зашатается, но Невидимка поддержит под локоть и тихо шепнёт: «Стой, держись. Тебе ещё не единожды необходимо проделать этот путь и пронести над пропастью тех, кого ещё можно спасти». А толпа уже трясёт канат, мечтает, чтобы медик свалился следом… Опасная у Тани работа. Опасная, но любимая. И дело, наверное, не в людях. Ни за что не поверю, что людей можно настолько полюбить. Дело в адреналине, в вибрациях каната, в зловещей непредсказуемости: донесёшь – не донесёшь? Дело в эмоциях. Здесь весь спектр от сумасшедше-радостного усталого «ура, я сделал это» до безысходно-тяжёлого «не смог, уронил».

Арсений повернул голову, Таня тоже оторвалась от импрессионизма в креманке.

– Что? – она держала его взгляд своим. Ей казалось, что эти два взгляда медленно связываются в неразрывный узел.

– Ничего,– Арсению не мерещились узлы, но он знал, что не хочет сейчас отводить глаза.

«Плевать на Веру,– подумал Арсений.– На её разговоры о кулинарии, вязаных медведей и попытки испытать судьбу с помощью исчезающего этажа. Остаться с Таней? Но теперь нельзя. Теперь Вера – спасительница, помощница. Она оказала услугу, её нельзя так просто бросить».

Нет, третью, заключительную попытку он использует, несмотря на то, что быть с Таней – легче, что быть хочется именно с Таней, а не с Верой. Прав Миша, ох, прав: в соседке из 96-й квартиры его, Арсения, интересовала только загадочность! Неприступность. Что было бы предложи ему Вера секс так же просто, как Таня? Ещё одна ночь с посторонней – только и всего. Но шанс использовать надо, хотя бы для того, чтобы ещё разок поискать мимические изъяны…

В эту секунду Таня уловила в глазах Арсения прежнее выражение: озорство, любопытство, желание влезть, куда не следовало бы. Что он там прожевал в мыслях? А что-то ведь прожевал, проглотил и начал переваривать! Всё-таки Таня ему не доверяет…

– Тань…

Я пялился в ноутбук, дорвавшись впервые за месяц до любимой сетевой игры.

Сонная нотка в голосе заставила меня повернуть голову от экрана и устыдиться:

– Разбудил, что ли?

Таня свернулась калачиком под одеялом. На тумбочке – дамский роман, раскрытый на нужной странице и уложенный пёстрой обложкой вверх. Свет от ночника стекал на красочную картинку мягкой тягучей каплей цвета оливкового масла. Под книгой, словно под крышей маленького уютного домика, скрылись наши мобильные телефоны.

Пару минут назад Таня ещё совмещала болтовню со мной и чтение. Когда успела задремать?

– Я хочу яблоко. Тебе принести?

– Принеси,– мурлыкнула она.

В холодильнике у Тани был порядок. Овощи-фрукты в поддоне, яйца в специальном отсеке, соусы типа кетчупа, майонеза, хрена, горчицы и прочего – на дверце, кастрюля с супом, сковорода с котлетами – на полках, рядом упаковки йогуртов, палка колбасы, треугольник сыра, паштет в жестяной баночке.

Я честно выдвинул ящик с яблоками. Посмотрел на розовато-зелёные глянцевые бока, и вернул поддон на место. Моё внимание привлекла{ }сковорода. Я залез под прозрачную крышку рукой, схватил котлетину и с удовольствием откусил. Что мне какие-то яблоки?

Крышка-предательница после моего вторжения легла не так плотно, как прежде и, не успел я закрыть холодильник, как она съехала набок, поползла и вот уже с грохотом приземлилась на пол.