Тагу. Рассказы и повести

А Эка бежала рядом с ним, продиралась сквозь заросли, то и дело спотыкаясь о могучие корни деревьев, падая, набивая синяки на локтях и коленях, царапая себе лицо и руки, но она не жаловалась и не просила отдыха. Временами на бегу она касалась его своим плечом, лицом, он дышал ее дыханием, видел ее горящие глаза, такие близкие, любимые, и к нему снова возвращались силы, возрождалась надежда.

Но и Эку грызли черные мысли: «Зачем погубила я Джвебе? Зачем не послушалась матери и не пошла в Кариати?.. Оттуда дедушка переправил бы меня в Лечхуми… Что наделала я, проклятая! Погубила Джвебе…»

Ей казалось: вот-вот упаду и уже не встану, но лишь только касалось ее плечо Джвебе, лишь только слышала она его дыхание, как, словно чудом, удерживала равновесие и все бежала, бежала…

Луна как назло продолжала светить. Ее яркий, неестественный белый свет озарял лес, он проникал в такие заросли, куда не достигал даже солнечный луч. Ослепительно сверкала в этом свете палая листва, темно-зеленый мох переливался, как бархат…

— Не хватало еще, чтобы для поимки одной крысы мне нужна была помощь этих бесштанных, — презрительно сказал Мурзакан, как только князья убрались со двора. — Ты готов? — спросил он Кимотиа Китиа и добавил: — Пять собак и десять псарей. Оседлай черного Ваку!

— Уже оседлан.

— Ну, так я готов.

— Вы подвергаете себя большой опасности, господин Мурзакан, — осмелился сказать лекарь, — рана, какой бы малой она ни была, все же рана…

— Тяжело раненный, я преследовал турка от Куле-ви до Поти, — резко ответил Мурзакан лекарю, ударом руки отстранил его со своего пути, спустился по лестнице и вышел на дорогу.

— Куда направимся, господин Мурзакан? — спросил шедший за ним по пятам Кимотиа Китиа. — Сперва по следу Зурхая, а потом к Джгеренаиа?

— Дурак! — злобно глянул из-под косматых бровей Мурзакан. — Когда это бывало, чтобы я нападал на ни в чем неповинную семью! Отправимся в Корати. Эта крыса не так уж глупа, чтобы укрываться в моем лесу! — С этими словами он и пришпорил коня…

Преследователи стрелой летели по проселочной дороге. Испуганная деревня, казалось, вымерла. Хижины одишцев стояли обычно в некотором отдалении одна от другой. Мурзакан, напротив, селил своих людей тесно. Прислуге и крестьянам он не разрешал жить во дворце, но хотел, чтобы они находились поблизости, чтобы, в случае надобности, собирались по первому зову. Узнав о ранении Мурзакана, мужчины сразу же отправились во дворец, а детей и женщин попрятали в ближайшем лесу. Нигде не было ни души. Птицы и скот словно застыли в страхе, но когда в деревню, словно ураган, ворвалось цоканье копыт и собачий лай, дворовые псы, поджав хвосты, разбежались по конурам, раскудахтались куры, прижались к заборам козы и свиньи. Оставив позади себя длинный хвост пыли, всадники вылетели из деревни с такой же быстротой, с какой влетели в нее, и устремились к берегу реки.

Девчонки высунули теперь только носы из кустов.

— Смотрите, всадники, девочки!..

— Мамочка, сколько же их!

— Сам господин Мурзакан ведет их.

— Несчастная Эка!

— Быть ей добычей собак.

— И нас та же судьба ожидает.

— Ну, нет, теперь господину Мурзакану не до нас. Напрасно прячемся мы, девочки.

— О таких маленьких, как мы, он и пачкаться не станет!

— Я это с самого начала говорила…

Джвебе и Эка не заметили даже, как зашла луна. Лишь наткнувшись в темноте на огромный дуб, пришли они в себя.

Долго сидели они, набираясь сил, переводя хриплое дыхание, но говорить не могли. Потом, чтобы не упасть, обняли друг друга и, вздрогнув, застыли, будто у них остановились сердца.

— Джвебе, — прошептала Эка.

Грудь Эки касалась груди Джвебе, она лицом прижалась к лицу Джвебе. Откуда-то к юноше вернулись силы, он обнял подругу. Их губы встретились. Девушка невольно откинулась на спину и потянула за собой парня. Долго ожидали они этой минуты, которая пришла к ним нежданно, в самую горькую и грозную пору их жизни…

На заре к дубу с хрюканьем подошли огромные черные кабаны. На щетине у них засохла болотная грязь, белые клыки остро сверкали в темноте. Почувствовав запах человека, они стали шарить вокруг своими маленькими, злобными глазками. Они были голодны, их привели сюда желуди. Задние напирали на передних, передние отступали назад, наскакивали друг на друга и, убедившись в том, что нюх им не изменяет, подняли головы, сильно захрапели, повернулись и бросились в заросли, оставив после себя облако пыли.

Эка и Джвебе проснулись одновременно и в испуге вскочили. Сквозь пыль ничего не было видно, лишь издали доносился звук ломаемых ветвей. В нос им ударил острый запах зверя, пыль защекотала в носу, они громко зачихали и невольно расхохотались.

— Кабаны, — сказал Джвебе, — это они спугнули нас.

Они вспомнили, что произошло между ними ночью, смутились и улыбнулись друг другу. Уже светало, и при слабом, нежном свете занимающейся зари, взявшись за руки, они двинулись в глубину леса…