Тагу. Рассказы и повести

Георгий считал, что его дочь поддалась модному увлечению. По его мнению, в медицинский институт должен идти только тот, кто готов жертвовать всем, даже своей жизнью, ради людей… Да, именно жертвовать! Ибо никакая другая наука не требует такого самоотверженного труда. Надо сказать, что Георгий признавал только хирургов, хотя ему не приходилось обращаться даже к хирургам. Он никогда не болел, не знал, какие бывают лекарства, и самым полезным лечением считал для всякого человека здоровый труд и чистый воздух.

Эти мысли он пытался внушить и дочери. Правда, у Георгия было мало свободного времени, но стоило ему улучить часок, как он уже не отпускал дочь от себя ни на шаг. Куда только он не водил ее: на поля, на плантации, в лес, на строительство каналов, стараясь привить девочке любовь к природе, к сельскому труду. Однако все его усилия были тщетны: взгляды Верико сильно отличались от взглядов Георгия, а Мзия большую часть времени проводила с матерью и, конечно, находилась под ее влиянием.

В течение дня Мзия несколько раз бегала к Тасо, чтобы узнать, не вернулся ли Элгуджа. Она сама не понимала, почему ей так хотелось поскорее увидеть его. Просьбу Элгуджи не уезжать в Тбилиси исполнить она не могла… О чем же им тогда говорить? Но в душе Мзии все больше росло непонятное, непреодолимое стремление поскорее увидеть Элгуджу! Зачем? Это было ей все равно. Только бы увидеть его! А потом она, может, даже и не заговорит с ним. Мзии хотелось прижаться плечом к его плечу, как это было вчера, посидеть с ним наедине, как вчера, под липой, когда они были отрезаны от всего мира дождем и ветром.

Вечером Мзия опять прибежала к Тасо, но Элгуджи все не было. Элгуджа сообщил матери, что до окончания уборки не вернется домой, и просил прислать ему постель и белье.

И Мзия вдруг успокоилась. "Ну, не увижу, уеду так!.. Вчера я целых два часа не думала об Элгудже, могу не думать о нем и четыре часа, и десять часов, и целый день, и неделю, и даже месяц… Могу и совсем о нем не думать! — убеждала она себя. — И он не будет вспоминать обо мне. Наверное, уже и не вспоминает, иначе не уехал бы, не простившись со мной! А сколько раз я бегала узнавать о нем!.. Может быть, это он вчера показался мне другим, а на деле был таким же, как обычно? Только почему он сказал мне: "Без тебя мне здесь жизнь не жизнь"? Что его заставило говорить так? И зачем он вышел сегодня на работу, не подождал до моего отъезда?.."

У Мзии защемило сердце. Резко повернувшись, она выбежала из дома Элгуджи, не сказав ни слова его матери.

Тасо проводила ее удивленным взглядом. "Странно, что стряслось с ней сегодня?" — недоумевала мать Элгуджи.

Всю ночь Мзия не переставала думать об Элгудже. А ночь была безлунная, облачная. В комнате темно. С дороги доносился говор, чьи-то шаги — это возвращались с консервного завода рабочие ночной смены. Мзия узнавала их по голосу, по шагам. Она так привыкла к их говору, смеху и песням в ночной тишине, что не могла заснуть, пока они не пройдут мимо ее дома, пока не затихнет вдали шарканье ног.

И Мзии вдруг стало грустно: не услышит она больше этих ночных голосов, расстанется с этой комнатой, где прошло ее детство. Сколько раз они с Элгуджей готовили уроки, сколько раз сидели у этого окна, о чем только не мечтали… Но все прошло и больше никогда не вернется. Никогда больше не встретятся они с Элгуджей под старой липой…

До отхода поезда оставалось всего несколько часов, но для Верико время тянулось так медленно, что минуты казались ей годами. Одетая в свое нарядное платье, с дорогой брошью на груди и кольцами на пальцах, Верико то вертелась перед зеркалом, то бросалась к окну — словно готовилась не в дорогу, а на свадьбу и ждала жениха.

Для нее нынешний день был куда более счастливым, чем свадьба. Исполняется ее давнишняя мечта — наконец-то она покидает деревню. С благодарной улыбкой смотрела она на Мзию, которая полулежала на тахте, уткнувшись в книгу и не принимая никакого участия в хлопотах. Верико думала о том, что она провела столько лет здесь только ради дочери, ради нее жертвовала собой, загубила свою молодость в этом "аду" и вот теперь наконец Мзия отблагодарила ее за все.

Когда машина отъехала от родного дома, неизъяснимая печаль стиснула Мзии сердце, та печаль, какая овладевает человеком, когда он покидает дорогие места, где прожил долгие годы. Мзия глядела на родной дом, чтобы навсегда запомнить его и запечатлеть в памяти все, что связано с ним.

Все стремительно уносится назад. Мзия глядит в последний раз на старую липу, на мост, на реку Броцеулу с ее серебристыми порогами… А вот и школа, такая притихшая, вот ворота — они висят на одной петле и напоминают огромную птицу с подбитым крылом. Мзия не может оторвать глаз от знакомых, до боли родных мест, и где-то в глубине ее души все, все это связывает с Элгуджей. Не он ли стоит под липой? Не его ли фигура виднеется у моста, у ворот? В шорохе листвы, в скрипе ворот, в шуме реки ей чудится его голос.

Странно, что этого не замечают ни мама, ни дядя Нико — никто, кроме нее…