Тагу. Рассказы и повести

— Ишь ты! Ты, меньшевик, председатель сельской общины, держишь сторону федералистов?! — закричал Глонти и снова прицелился в Миха Кириа. — Лгун поддерживает лгуна, и оба дружно обманывают обездоленный народ. О, это просто замечательно, что я не принадлежу ни к одной партии, что я всегда смеялся и смеюсь над всеми вашими партийными программами. Конечно, вы можете сказать: ты, Глонти, офицер правительства… Ну, что же, я отвечу: я наемный офицер! Вот кто я!

Лицо председателя общины снова застыло, мертвенно бледный цвет разлился по нему, глаза расширились. Дуло нагана глядело ему прямо в лоб.

Учитель кашлянул.

Все обернулись к нему.

Повернулось и дуло пистолета.

Председатель общины вздохнул с облегчением.

— Это учитель… этой школы… Шалва Кордзахиа, — сказал он Глонти.

— А, учитель! Пожалуйте, господин Кордзахиа. В ваш класс, как видите, нагрянули непрошеные гости. Ну-ка, туш, Сиордиа! — приказал он взводному.

Татачиа Сиордиа ударил по струнам гитары. В такт музыке стал постукивать по гетрам тростью с набалдашником в виде головы бульдога фельдшер Калистрат Кварцхава.

Офицеры Амиран Аршба и Николоз Гардабхадзе равнодушно оглядели учителя. Обливающийся потом Миха Кириа сидел не двигаясь, обессиленный страхом.

— Хватит, Сиордиа! — воскликнул Глонти, довольный столь эффектным исполнением. — Господин Кордзахиа, это бесспорно лозунг вашей партии? — показал он наганом на стену. — То есть вы принадлежите к пятому номеру, а раз так, то простите — я тут слегка повредил вашу пятерку… Пуля в лоб, как сказал господин Кириа. Пуля в лоб! — Капитан рассмеялся и поднял наган на высоту головы учителя.

Учитель усмехнулся и посмотрел капитану в глаза. В упор. Капитан, не выдержав, отвел взгляд и поспешно, даже слишком поспешно, сунул наган в кобуру.

— Я вас спрашиваю, господин Кордзахиа, — уже более или менее спокойным голосом обратился Глонти к учителю. — Вы принадлежите к пятому номеру?

— К пятому, — ответил учитель.

— Ишь ты! Значит, вы федералист?

— Федералист.

— Значит, вы боретесь за землю. И, если я не ошибаюсь, я видел вас сегодня утром на земле Чичуа?

— Да, вы не ошиблись.

— Так, значит, вы большевик, а не федералист.

— Я федералист.

— А почему вы стояли там, на чужой земле, вместе с большевиками?

— А почему вы находитесь здесь, в школе? — сурово спросил учитель.

— Ишь ты! — натянуто улыбнулся Глонти, собираясь с мыслями. — Почему мы здесь, в этой школе, спрашиваете вы? А для того, чтобы встретить вас хлебом-солью, — сказал он с нескрываемой насмешкой. Вино все больше и больше одолевало его. — Сиордиа, рог господину учителю. Это замечательно, что вы учитель, господин Кордзахиа. Но плохо, что вы не научили уму-разуму свой народ. Это очень плохо, господин учитель. Правильно я говорю, господин Кириа?

— Как вам сказать, господин Глонти, — смутился председатель общины.

— Не увиливайте, господин Кириа, я вас спрашиваю — правильно ли я сказал господину учителю?

— Правильно, господин капитан!

Сиордиа насильно сунул в руки Шалве огромный, наполненный до краев рог.

Учитель едва сдерживал нервную дрожь, но Глонти, как ни хотелось ему этого, так и не увидел учителя униженным — наоборот, он показался ему спокойным и даже гордым. Это раздражало Глонти, мысль его лихорадочно работала над тем, чтобы поскорее продумать, сказать или сделать что-нибудь такое, способное сломить учителя, вывести его из равновесия. Капитан смотрел на учителя пристально, вызывающе и откровенно враждебно.

— Хотите, я вам скажу, господин учитель, чему вы научили народ? Грабить, захватывать чужие земли вы его научили.

— Это неправда! — сказал Шалва.

— Правда, — перебил его Глонти. — Рог полон, Сиордиа?

— Так точно, господин капитан. Полный.

— Земля народу — за такое доброе дело выпейте до дна, господин федералист, — капитан расхохотался. — Земля народу, только народу! Земля — собственность народа! Ха, ха! Как вы наивны, господин учитель. У моего отца от голода сводит желудок. Он состарился, собирая деньги на покупку земли. Клочка земли, понимаете, клочка… А вы говорите — земля народу! А кто ее даст народу? Кто?

Сиордиа снова взял гитару, сел и продолжал свою нескончаемую песню:

Нари люблю я, Нари,
Дорогой мой Нари…

Ему подтянули Миха Кириа и фельдшер Калистрат Кварцхава. Офицеры Амиран Аршба и Николоз Гардабхадзе налили себе по бокалу и молча выпили.

Капитана Глонти нельзя было назвать злым человеком, но его нельзя было назвать и добрым. Он довольно часто не отдавал отчета в своих поступках, особенно когда бывал пьян. Так было и сейчас: Глонти почти полностью потерял контроль над своими поступками и словами — вино омрачило его рассудок.

У Шалвы дрожала рука. Вино из рога проливалось на пальто. Это пальто Шалва носил уже десять лет, а то и больше. Оно прикрывало его зябнущее тело зимой и летом, оно было для него не просто одеждой, но и защитником, другом, свидетелем многих его печалей и немногих радостей. Учителя никто не видел, да и не мог представить себе без пальто. Оно как бы срослось с ним.