Та, которой нет

— А в этом своем состоянии он мог бы сделать что-то такое, что ей бы не нравилось?

— Вероятно, да… — осторожно пожал плечами мужчина. — Если у вас что-то болит и болит так, что со временем вы перестаете воспринимать другую, безболезненную часть жизни, словно ее и не было, то начинаете срываться. Ваше сознание хочет избежать боли. Но это вам лучше бы психиатр объяснил. Я больше о благе телесном беспокоюсь, нежели о душевном.

— Я вот просто думаю, почему она, Стася, ничего вам не сказала? Ведь она видела, что с ним что-то не так…

Дмитрий Эдуардович пошевелил губами, а затем произнес:

— Я думаю, она из тех людей, которые любят безусловно, понимаете? Один раз и навсегда. В любых обстоятельствах. Я видел Кирилла — он очень изменился радом с ней. Лично мне было это приятно наблюдать. Бархатов жесткий человек, манипулятор, но в нем изначально заложено много доброты. А все остальное — наносное, навязанное этим миром. Стася, конечно, была еще очень юна, чтобы понять возможные причины его состояния. К тому же ей следовало позаботиться о себе. Я ведь понял, что она танцовщица сразу, как увидел. И потом мы говорили с ней об этом пару раз. О том, что иногда так случается, что мечта исчезает… И от этой боли есть только одно лекарство — новая мечта. Так сказать, схожая по объему и значимости. Но ведь это только на первый взгляд кажется, что это легко — найти новую мечту.

— Да… — согласилась с ним Влада. — Вы абсолютно правы… А что еще она…

— Вы спросите об этом Глеба, вашего, э… друга? Они со Стасей были в очень хороших отношениях. И то, что Бархатов доверял ему, для меня — самая главная характеристика.

Влада услышала шаги в коридоре и выглянула наружу. Молодая медсестра в кокетливой шапочке и с бейджиком на груди, постукивая каблучками, направлялась к кабинету Дмитрия Эдуардовича.

— Значит, они хорошо общались со Стасей… — задумчиво произнесла она еле слышно. — Спасибо вам, до свидания! — добавила громче, выходя из кабинета и пропуская медсестру.

— Всего доброго, — донеслось ей вслед.

Глеба она нашла внизу, у ресепшен. Он стоял, повернувшись лицом к лифту и нетерпеливо постукивал ногой. Увидев Владу, кинулся навстречу.

— Прости! Думал, ты идешь следом, зашел в лифт, а там люди. Сразу поехали, а тебя, оказывается, и нет… Решил, что ты на следующем приедешь. Но все равно волновался почему-то.

Влада внимательно посмотрела ему в глаза, отметив, что беспокойство его действительно не было наигранным. Но слова врача не давали ей покоя. Если Глеб и Стася были близки чисто по-человечески, то почему он так настойчиво это скрывает? Что плохого в дружбе? Если это, разумеется, не переходит какую-то грань… Но представить, что между Стасей и Глебом могло быть что-то большее, Владе мешал сам Глеб. То, как он смотрел на нее, как теплел его взгляд при этом, и как старался коснуться, — все это говорило об обратном. Нет, уверенно подумала она, Глеб бы не стал ей врать…

«Или не стал бы говорить всей правды…» — промелькнуло в голове.

— Пойдем? — предложила она, взяв Глеба под руку.

— Я позвонил Юлечке. Сказал, что мы приедем.

— Хорошо, — кивнула Влада. — А ты сказал ей, что собираешься оплатить операцию Бархатову?

Рука Глеба, лежащая поверх ее руки, дрогнула.

— Это же мое дело…

— А-а… — протянула Влада. — Просто совсем недавно ты говорил, что вам требуются деньги на лечение Гоши. Суммы, на мой взгляд, вполне соизмеримые. Но ты почему-то выбрал Кирилла Андреевича.

Глеб резко остановился. Она увидела в его глазах такую боль и смятение, что почти устыдилась своих слов.

— Прости. Наверное, я слишком резко выразилась. Но я действительно так думаю…

— Все не совсем так, как кажется. Я же не знал, что произойдет такая ситуация. Поверь, Бархатов встанет на ноги и вернет эти деньги. Я уже прикинул, если оформить кредит…

— Глеб, — остановила его Влада и взволнованно продолжила, — у Бархатова есть счета, фирма. Мне кажется, что ты зря не сказал Олегу Ивановичу о том, что Кирилл Андреевич болен. Он сможет разрешить эту ситуацию гораздо быстрее, чем ты.

Выражение лица Глеба изменилось — оно стало скрытным и даже мрачным.

— Я не верю никому.

— Но при этом хочешь все решать за всех? — Влада качнула головой и сунула руки в карманы. — Я надеюсь, ты расскажешь об этом Юле? Дело ведь касается, прежде всего, твоего брата. И она имеет право знать о том, что ты решил сделать. Ей-то ты доверяешь? — она отвернулась, чтобы скрыть выражение своего лица. — Ты же сам говорил, что надо доверять людям, Глеб…

51

Пока они ехали к дому Юлечки, Влада сидела, задумчиво глядя в окно. В салоне пахло цитрусом, и это сбивало с мыслей, возвращая к недавнему разговору и, прежде всего, к поцелую. Она чувствовала на себе взгляды Глеба, брошенные украдкой, но не спешила отвечать на них. Было бы лучше, если бы он заговорил первым. Но Глеб упорно молчал, хотя весь вид его просто кричал о том, какая буря сейчас происходит у него в душе.