Та, которой нет

— Голубчик, передо мной его анализ крови. Вот, посмотрите, — Дмитрий Эдуардович развернул перед Глебом другой лист. — Черным по белому: концентрация альфа-адреномиметического компонента…

— Верю! — Глеб с силой потер шею. — Понял, что ничего не понял, но давайте решать. Что я должен сделать, чтобы все получилось?

— Пф-ф… — выдохнул врач. — Все что касается пребывания Бархатова, анализов, процедур и последующей реабилитации в моей клинике, я возьму на себя. Но сама операция, приезд Рябцева, сами понимаете, дело затратное… Должен сказать, что уровень его профессионализма и время, которое нам не следует терять, это возможность скорейшего…

— Согласен, Дмитрий Эдуардович! Сколько?

— Ну, я думаю, плюс-минус… — он написал несколько цифр и обвел их в круг. — Все, естественно, будет обсчитано и расписано досконально. Мне нужны ваше согласие и подпись.

Глеб запустил пятерню в ершик волос и поскреб кожу головы:

— Когда нужны деньги?

— Думаю, что в течении двух-трех дней мы все обсчитаем. Профессор Рябцев может прилететь к концу недели. Потом у него рождественские каникулы с семьей в Альпах.

— Нет-нет, пусть летит и делает операцию, — подытожил Глеб. Протянув руку, он пожал ладонь врача и зашагал на выход.

Влада же остановилась на полпути и, повернувшись, спросила:

— Это вы лечили Стасю, да?

Дмитрий Эдуардович вздохнул и мягко улыбнулся:

— Да. Сильная девочка — никакой истерики, представляете? А ведь у нее мечта рухнула…

50

Влада прислушалась к удаляющимся шагам Глебам и взялась за ручку приоткрытой двери:

— У вас что, даже мысли не возникло сообщить в полицию о случившемся? Ей же ногу прострелили! Разве вы не обязаны сотрудничать в таких случаях с правоохранительными органами?

Дмитрий Эдуардович хмыкнул и сгреб бумаги. Затем устало посмотрел на Владу:

— Что же вы сами не вызвали наряд сегодня ночью?

— Это другое… — не сдавалась Влада.

— Ваша сестра сказала, что произошел несчастный случай. Я несколько раз спрашивал ее, чтобы убедиться. По мне, так не стоит брать женщин ни на охоту, ни на рыбалку. Нечего им там делать.

Влада сжала зубы, почувствовав, как ее охватывает злость:

— Да вы с Бархатовым одного поля ягоды, как я посмотрю!

Дмитрий Эдуардович удивленно вскинул брови:

— Позвольте… О чем это вы?

— А если она боялась Бархатова? Он же был с ней в тот день, здесь, у вас? Разве могла она рассказать правду в его присутствии?

— Мне бесконечно жаль, что так случилось, поверьте. Я в курсе трагедии с вашей сестрой, которая произошла недавно. Кажется, ее еще не нашли?

Влада вздрогнула, обхватив себя руками. Но врач продолжал говорить, и слова его, будто теннисные мячи, четко и больно достигали своей цели:

— Что же вы сами не приехали к ней тогда, по-родственному? Уж если так настроены, то и решали бы этот вопрос вместе с ней. Я наблюдал ее несколько недель. Она приезжала сюда сначала каждый день, а затем два раза в неделю на процедуры. И выглядела при этом вполне адекватной, если вы об этом. Вот ваш Глеб ее и привозил, когда Кирилл Андреевич был занят. И зачем я вам вообще это рассказываю? — всплеснул он руками. — Вы же меня уже в женофобы, кажется, записали? На пару с Бархатовым. Мое дело — лечить. И лечить максимально хорошо. Если я позволяю себе кое-какие высказывания, то это уж, извините, личное.

— Я не хотела вас обидеть или задеть, — пошла на попятный Влада. — Просто все это так странно звучит и выглядит… Я ведь тоже могу подтвердить, что при мне Бархатов не принимал никаких таблеток. В его аптечке только самые простые вещи. Я даже запомнить название препарата, которое вы упомянули, не могу…

— А я и не говорил его названия. Это общая характеристика лекарственной группы. Используют для повышения давления у гипотоников.

— О… — Влада нахмурилась, вспоминая диагноз бабушки. — Гипертония — это ведь?…

— Это другое, — усмехнулся Дмитрий Эдуардович. — Но вы мыслите в правильном направлении. Самое страшное для врача, знаете что? Когда пациенты сами себе ставят диагнозы. Голова болит — давление. Идут в аптеку — дайте мне от головы. А то, что давление может быть разным при разных обстоятельствах… — он тяжело вздохнул. — Что я вам тут лекцию читаю? Надо было Бархатову читать в свое время. А теперь он лежит, как выброшенный на берег тюлень, и слюни пускает на подушку.

Влада ошарашенно смотрела на Дмитрия Эдуардовича, не в силах представить Кирилла Андреевича в таком состоянии.

— А потом он станет опять нормальным? — через силу спросила она.

— Нормальным? — Дмитрий Эдуардович присел на край стола и с интересом поглядел на Владу. — Покажите мне психически здорового человека, и я вам его вылечу. Это слова Карла Густава Юнга, слышали про такого?

Влада покачала головой и улыбнулась:

— Кажется, у вас на все есть ответ. И все же, — она на мгновение задумалась, подбирая слова. — Вы можете представить, чтобы Бархатов был жесток со Стасей? Что их отношения… ну, личные… могли бы отличаться оттого, что является нормой?

— Между двумя любящими людьми и возникают эти границы нормы. Только они сами могут их для себя провести.