Сыщик-убийца

— Должна ли я возвращаться к началу нашей истории?

— Бесполезно! С моей стороны была страсть, с вашей — расчет и тщеславные мечты. Вся эта история очень проста.

— Итак, я пропущу первые годы и перейду прямо к развязке. Чтобы быть принятым мною, вы сейчас воспользовались словом «Брюнуа»…

— Это было единственным средством пробраться к вам.

— И вы не побоялись вызвать это воспоминание! Вы не сказали себе, что в то отдаленное время вы, погруженный в долги, живший обманом, подавляемый страхом бесчестия, надеялись только на одну меня? Вы забыли, что я работала в тиши, чтобы доставить вам титул герцога, дать вам в руки громадное состояние, и что это мне удалось?…

— Я сознаю, что вы были мне очень полезны и, полагаю, что достаточно выразил вам мою благодарность.

— Бросив мне, как милостыню, несколько сот тысяч франков с условием, чтобы я оставила Францию!… — насмешливо возразила вдова. — Я не этого ожидала. И, признаюсь, что в первую минуту вполне справедливого гнева я хотела донести на вас, рискуя погубить себя. Нам обоим грозила тюрьма, даже эшафот, — и мужество изменило мне. Я дорожила жизнью и свободой и имела подлость послушаться вас и оставить родину!… В Англии меня ожидало великолепное положение: я вышла замуж за богатого фабриканта, который обожал меня. В течение нескольких лет я была счастлива… и забыла вас. Но мой муж разорился и умер, оставив меня почти в нищете. Тогда я сказала себе, что по моей милости вы владеете миллионами и. что я имею право требовать от вас часть этого богатства.

— Я ожидал такого вывода, — сказал герцог по-прежнему хладнокровно. — И легко понял, что несколько слов, написанных в низу вашего приглашения, были просто средством возбудить мое любопытство. Я проник в ваш план: вы рассчитываете вызвать предо мною призрак прошлого, чтобы при помощи страха эксплуатировать меня, как вам угодно. Эта спекуляция называется шантажом. Но я сомневаюсь, чтобы она удалась со мной. Вы были моей сообщницей или, лучше сказать, помощницей, действовавшей для меня с ловкостью, которую я вполне признаю.

— И за которую вы заплатили сто тысяч экю?

— Это очень кругленькая сумма. Жан Жеди, имени которого вы также не забыли, получил всего лишь несколько луидоров, а чтобы быть в безопасности от его болтовни, вы его отравили. Оставьте же в стороне ваш враждебный тон, и поговорим как старые знакомые. Я возмущаюсь против требований, но не отказываюсь помочь вам. Чего вы от меня хотите?

— Половины вашего состояния, — прямо ответила мистрисс Дик-Торн.

Жорж улыбнулся и пожал плечами.

— Это самое верное средство ничего не получить, — сказал он.

— Я имею право требовать!

— Нет, моя милая, так как вы не имеете права угрожать или, по крайней мере, ваши угрозы не имеют серьезного значения. Мы, правда, совершили преступление, но ничего не должны правосудию. Другой поплатился за нас: Поль Леруа был объявлен виновным в убийстве доктора из Брюнуа и умер на эшафоте.

— А вы живы, герцог! Живы, богаты и счастливы!

— А я жив! — повторил Жорж. — И, что бы ни случилось, закон не может наказать меня, так как истек срок давности.

— Я это знаю. Но скандал должен задеть если не вашу жизнь й свободу, то, во всяком случае, вашу честь! И покрыть грязью имя Латур-Водье!…

Сенатор пожал плечами.

— Но эта грязь покроет также и ваше имя.

— Не все ли мне равно?

— Нет, так как эта грязь прилипнет к вашей дочери, — закончил герцог.

— Ну, так что же? — холодно спросила Клодия. — Если мне нельзя отомстить, не запачкав имени дочери, то другие, пользуясь моими советами, могут потребовать исправления ужасной юридической ошибки.

— Семейство Поля Леруа! — сказал Жорж, засмеявшись. — Оно не существует больше. Если вы думаете употребить это оружие, моя милая, то, повторяю, оно сломалось.

Клодия с удивлением поглядела на своего бывшего любовника.

«Неужели он говорит правду?» — подумала она.

Герцог изучал лицо мистрисс Дик-Торн. Видя, что на нем отразилось непритворное удивление, он продолжал:

— Постарайтесь убедить себя, что вы бессильны. Но это не должно вас огорчать. Я охотно уступлю вашим просьбам то, в чем отказал бы вашим угрозам. Вы желаете — это вполне естественно — выйти из стесненного положения, так как окружающая вас роскошь, я это понимаю, служит только для того, чтобы обмануть глаза. В настоящее время вы тратите последние луидоры, чтобы привлечь блестящих бабочек к прелестному цветку, который зовется Оливией Дик-Торн. Вы желаете вашей дочери богатого мужа, это делает вам честь, как матери, но муж может не явиться сейчас же, надо быть в состоянии подождать его и иметь возможность до тех пор пускать пыль в глаза… Я доставлю вам эту пыль, и мы останемся добрыми друзьями… Еще раз повторяю: сколько вам нужно?

— Я уже вам сказала: половину вашего состояния.

Герцог встал.

— Так как вы положительно сошли с ума, я не буду продолжать этот бесполезный разговор!

— Остановитесь, герцог, — повелительно сказала Клодия. — Я не сошла с ума, и вы поймете это, только слишком поздно. Теперь же я хочу объяснить вам те несколько слов, которые прибавила к моему приглашению.

— По поводу моего сына?