Сын Льва

— Мне так показалось. Ты весьма изысканно одет, красиво двигаешься, и твои жесты полны изящества. Прости, друг мой, но я даже принял тебя вначале за девушку. Поэтому я подумал, что ты актер, играющий роли женщин. А мне как раз сейчас позарез нужен такой актер. Конечно, я знаю всех актеров в Фанаре, и мне стало безумно интересно — что за новая звезда появилась в нашем городе? Поэтому я и шел за тобой в надежде свести знакомство. Но теперь понимаю, что ошибся. Прощай!

— Стой, Залман. Прости, что я заподозрил тебя в дурных намерениях.

— О, не стоит! — Поэт внимательно посмотрел на Леодана. — Послушай, друг мой, а что ты делал в порту?

— Моя госпожа вместе с моим другом уплыли на корабле по важному делу. Я жду их возвращения и каждый день хожу в порт, чтобы встретить корабль.

— Надо же! Впервые встречаю такого вышколенного раба. Наверное, твоя хозяйка очень достойная женщина.

— Женщина? — Леодан закатил глаза в театральном ужасе. — Боги пошутили, когда дали ей при рождении женское тело. Готов поклясться, что во всей Оргелле не сыщется ни единого мужчины, который устоит против нее в поединке на мечах. Она не женщина — настоящая богиня войны.

— Как ты сказал, ее имя? Каста? Я что-то слышал о твоей госпоже, — Залман почесал переносицу, исподлобья посмотрел на Леодана. — Мои…компаньоны рассказывали мне о ней. Но давай лучше поговорим о тебе. Чем больше я наблюдаю за тобой, тем больше у меня появляется желание попробовать тебя как актера. В конце концов, твоей госпожи сейчас нет в Фанаре. Не думаю, что ты слишком загружен делами, иначе не торчал бы целыми днями в порту. Нет желания поиграть на сцене? Я предлагаю хорошее дело, друг мой. Сможешь заработать дюжину ардженов.

— Твое предложение звучит заманчиво. А если я откажусь?

— Если бы ты был свободным человеком, я бы взял тебя измором. Я бы спал под твоей дверью и ходил бы за тобой по пятам. Но ты раб. Могу обещать тебе только одно: когда твоя госпожа вернется в Фанар, я сделаю все, чтобы выкупить тебя и сделать звездой своей труппы.

— Ты настырный человек, Залман.

— Очень настырный. И я умею ценить красивые вещи и талантливых людей.

— Я уже это заметил, — Леодан так и не понял, куда его определил поэт, в красивые вещи или в талантливые люди. — Но я никогда не играл на сцене.

— Это совсем не важно! Глядя на тебя, я уверен, что ты умеешь декламировать стихи. Ты ведь обучен грамоте?

— Обучен, но только дарнатской азбуке.

— Вот как? Бьюсь об заклад, у тебя куча талантов.

— Кое-что я умею, — опустив глаза, сказал Леодан. — Немного могу петь и танцевать, играю на цитре и флейте.

— Прекрасно! Я знаю дарнатский алфавит и смогу переписать для тебя роль знакомыми тебе письменами. А уж остальным актерским премудростям тебя быстро обучит Мамуля.

— Какая еще Мамуля?

— Мой друг и совладелец театра. Вообще-то его зовут Эгон, но мы зовем его Мамуля. Ты поймешь, почему. Ну так как, попробуем?

— Вообще-то я не против. А когда?

— Да хоть сейчас. Мой театр недалеко, в трех кварталах отсюда. И мои друзья как раз собираются разучивать мою новую пьесу. — Залман с улыбкой протянул юноше руку. — Идем, я приглашаю тебя.

Леодан колебался лишь одно мгновение. Где-то в душе еще шевелилось беспокойство, но любопытство взяло верх, и юноша ответил на рукопожатие Залмана.

— Друзья? — спросил он.

— И единомышленники, — добавил Залман.

* * *

В огромном деревянном сарае, тускло освещенном пламенем очага и масляными лампионами, расположилось полтора десятка мужчин. Три человека спали на расстеленных в углу циновках, еще трое азартно играли в кости, переругиваясь друг с другом, но большинство расположилось за большим дощатым столом, уставленном кувшинами и мисками со скудной едой — хлебом, овечьим сыром, овощами. У очага долговязая тощая женщина с угрюмым лицом помешивала в большом закопченном котле какое-то варево — видимо, горячий ужин для всей честной компании. Появление Залмана в компании с новеньким было встречено ревом восторга.

— Ах, какой миленький! — неожиданным басом выпалила рослая и дородная белокурая дама, облаченная в лилово-оранжевую хламиду и обвешанная драгоценностями, словно храмовый идол. Вскочила с заменявшего стул ящика, семенящими шажками подскочила к Леодану и восторженно всплеснула руками. — Великие боги, да он просто кукленочек! Ты все-таки разыскал его, Зал.

— Это Эгон, мой компаньон, — представил даму в хламиде Залман. — А нашего нового друга зовут Леодан.

— О, какая прелесть! — Эгон-Мамуля манерно помахал в воздухе пальцами, унизанными перстнями с огромными фальшивыми камнями. — Прррелестный юноша, клянусь маской Пантара! Позволь, мой сахарный, я тебя поцелую…

Леодан не успел среагировать — Мамуля сжал его в объятиях и крепко поцеловал прямо в губы, удушая молодого человека крепким перегаром и резким запахом каких-то притираний. Леодан ужом вывернулся из рук Мамули, избежав второго поцелуя.

— Дикарь! — засмеялся Эгон. — Дикий олененочек! Он мне нравится, Зал. Он должен быть с нами, я этого хочу!

— Он с нами, — заявил Залман громким голосом. — Он будет играть роль Натиссы.