Сыч – птица ночная

– Ага! – тревожно воскликнул я и стремительно сверзился с дерева. Попались, голубчики! Однако на машине продолжать преследование нельзя: по лесу никак не объехать, а ломиться через открытый участок не совсем прилично – домочадцы кузнецкие обязательно увидят и могут шумнуть. А если пешим, придется поторопиться: расстояние между мной и объектом наблюдения весьма значительное, коли промедлить, запросто можно потерять их в лесу.

– Бегом марш, солдат, – скомандовал я себе и, бросив «Ниву» под деревом, помчался вдоль опушки к тому месту, где кузнецы скрылись в чаще леса.

Опасения мои оказались напрасными: в пункте заруливания телеги в лес имелась хорошо различимая наезженная колея от тележных колес – была она всего одна и убегала в глубь чащи, ловко огибая толстые стволы.

– И на этом спасибо, – обрадовался я и припустил трусцой по колее. Вскоре послышались звон бубенцов и приглушенные жалобы господина Носкова на однообразие дней его. Я несколько ускорился и минут через пять выскочил на дальность прямого визуального контакта: среди лысых ветвей показалась медленно движущаяся телега и широкая спина восседавшего на ней кузнеца.

– Ну, слава богу! – пробормотал я, резко сбавляя ход и приседая. – Вот он… Так, а где же второй?

– А тута! – вкрадчиво прошептал кто-то сзади. Я не успел как следует испугаться – да что там испугаться! – выдохнуть не успел, как сверху на меня обрушилась неподъемная туша, придавив со всего маху к земле и едва не сломав ребра. От боли у меня в буквальном смысле глаза вылезли из орбит, а чьи-то сноровистые руки уже вязали меня безразмерной капроновой веревкой.

– А ты думал, ты один такой мастер по деревьям лазать? – зачем-то поинтересовался идущий от телеги кузнец, держа на изготовку карабин. – Ты думал – раз едут с музыкой, значит, ни шиша не слышат, не видят… А? Ты чего, гада, за нами шпионишь?

– А-кха-кха-ках… – хотел я промямлить что-то в свое оправдание, но не смог – отбитые легкие выплюнули сдавленный кашель. – Акх-кх-кх…

– Не хера тута перхать, – грубо буркнул кто-то за спиной. – Давай, Василь, взяли… – И мужланы подхватили меня, как куль, и потащили. Бросили небрежно в телегу, поверх мешков и баулов со снедью, оба кузнеца взгромоздились на передок, и мы поехали.

– Ребята – это страшная ошибка, – попробовал я реабилитироваться, слегка придя в себя и отдышавшись. – Я не тот, за кого вы меня…

Бац! Один из кузнецов – тот, что слева, – не глядя саданул меня ручищей по черепу и предупредил:

– Еще ебло разинешь – я те устрою! – И совершенно серьезно поделился с братом своими сомнениями:

– Может, зря тащим? Может, свернем, закопаем где тута?

– Не, Василь, так негоже, – не согласился брат. – Пусть седой с ним потолкует: чего крался, зачем следил, кто послал. Не за нами же он следил – мы кому, на хер, нужны? Пусть седой. Он у него быстро заговорит.

– Седой говорил, что есть такие, которых лучше сразу завалить, – после непродолжительной паузы опять принялся за свое неугомонный Василь. – А то они больно шустрые. Посмотрит чего не надо, узнает чего не треба и удерет. От таких вред большой может выйти. Сдается мне, что этот как раз такой. Может, закопаем где? Пока не поздно? Вон уже к посту подъезжаем – смотри, будет поздно!

– Да куда он денется в таком виде? – неуверенно возразил брат. – Оно ж ведь как полагается? Сначала допросить по всем правилам, потом уж – как получится.

– А вдруг на нем кака хитрая справа, что передает через космос или как там? – не сдавался Василь. – Ему токо седого увидать – и сигнал к его этим, которые послали, сразу и пойдеть? А? Если так – тогда седой нас с тобой самих закопает!

– Думаешь? – с нехорошей задумчивостью в голосе произнес брат.

– А то! – торжествующе воскликнул Василь. – Я те говорю – давай закопаем!

– Тпрррр! – скомандовал брат, и оба обернулись ко мне. Разом. И знаете, что я прочел на этих туповатых откормленных рожах? Нет, не любопытство, не интерес нездоровый, который неизбежно возникнуть был должен в аналогичном случае у любого более-менее цивилизованного человека. Исключительную меру наказания я прочел на этих репах – без малейшего намека на возможность изменения приговора.

– Ребята, это страшная ошибка! – дрожащим от волнения голосом проблеял я. – Я свой! Свой я! Вы хотите убить одного из тех, кому сейчас вы везете продукты! Вы что…

– Заткнись, паскуда, – незлобиво заявил Василь, бия меня ладонью по лицу и спрыгивая с телеги.

– Ты веди его – я заступ достану, – буднично распорядился брат, передавая Василю карабин и принимаясь отматывать от днища телеги прикрученную веревкой лопату.

– Пошли, шпион, – миролюбиво буркнул Василь, хватая меня за локоть и подтягивая к себе. – В последний путь, как, говорится… Хак!!!

Это он так поперхнулся – я, движимый отчаянием, неимоверно извернулся, из крайне неудобного положения лягнул кузнеца ногами в грудь и, вскочив на телеге, заорал что было мочи:

– Джо! Полковник! Барин! Это я. Сыч! Сыч!!! Ваши уроды хотят меня убить!!! Джо!!! Полковник!!! Это Сыч…