Сыч – птица ночная

– Понятия не имею! – виновато пожал я плечами – действительно, сколько здесь уже живу, мог бы вывести железное правило: миром правит атаман, если он не пожелает дать информацию, никто и рта не разинет, чтобы поведать о каких-то там прыгунах… Так-так. Стоп. О прыгунах?

– Так, значит, было? – обрадовался я. – В курсе, значит? Видели, значит?

– Ну чего ты, нах, обрадовался? – скучным голосом возразил атаман. – Чего видели-то? Видели, нах, как машина импортная в Терек нае…нулась с чеченского берега. От брода саженях в ста ниже по течению.

– Сажень – это сколько? – озадаченно нахмурился я. – Ты лучше оперируй единицами метрической системы, а то я не особенно…

– Чему вас в школах учат? – удивленно вскинул бровь атаман, разводя руки в стороны. – Сажень – во. Чуток поболе двух метров. Дальше слушай, нах. Аккурат за излучиной машина нае...нулась – там с наших кустов воду не видать. Ну, пока дозор на бугорок выполз – там же, нах, с той стороны с минометов долбили, они ж не торопились шибко! – так вот, нах, пока дозор на бугорок выполз, утащило машину вниз. Ты ж знаешь, какое там течение. Но факт – мырнула машина та сильно, чеченский берег в том месте дюже высок да обрывист – знаешь. До спуска она не доехала, нах, а то б перекувыркнулась, да на броду растопырилась бы, нах. Тогда б мы ее, понятно дело, достали б. А так…

– И все? – тихо выдохнул я, пристально вглядываясь в атамановы серые очи, такие же загадочные и непроходимые, как глаза моей любушки Татьяны. – Больше ничего не видели?

– Так далеко ж, нах, – атаман неопределенно пожал плечами и, после некоторой паузы, как нечто совсем незначительное, обронил:

– Ну, пошли двое с дозора по-над берегом – посмотреть. С полверсты ниже брода чечены спускались с обрыва, выловили кого-то и потащили к себе наверх. Одного. Машины не было – то ли утопла, то ли унесло дале.

– А-ха… – я отчего-то поперхнулся и закашлялся. Атаман дружелюбно шарахнул меня широченной ладонью меж лопаток – искры из глаз сыпанули богатым снопом. – Тьфу, черт! А… А ты, случаем, не интересовался, как чечены тащили того, которого выловили? Волоком за ноги или на руках несли?

– Соображаешь, нах! – одобрил атаман. – Умный, нах. Но – ни так ни так.Обрыв там, на всем перегоне – ты знаешь. Они того, что выловили, веревками обвязали и наверх подняли. Покойника за ча тягать наверх? Значит, что, нах? Значит, жив был тот…

Помолчали. Я переваривал полученную информацию, атаман милостиво не мешал, гоняя заскорузлыми пальцами трофейные чеченские четки и глядя в окно. Вот так, значит. Выловили и потащили наверх… Но одного. И год назад. Сколько воды утекло…

– Бензина выделишь? – после некоторых размышлений поинтересовался я, стараясь не смотреть атаману в глаза. – Литров сто-сто пятьдесят. И автомат с патронами. Ненадолго. А?

Атаман нахмурился и недовольно крякнул. В Литовской у многих станичников имеется разнокалиберная техника: от ржавых мотоциклов, оставшихся со времен фашистского нашествия, до вполне приличных отечественных авто, купленных на трудовые деньги в благословенные советские времена. Но, кроме как на конной тяге, никто не ездит – с бензином напряг. Необъявленное военное положение обязывает соответствовать обстановке: в станице по армейскому стандарту оборудовано небольшое и тщательно замаскированное от посторонних глаз хранилище горюче-смазочных материалов. ГСМ, короче. Хранящееся там горючее, приобретенное на общественные деньги, расходуется в первую очередь на общественные же нужды: для заправки транспорта группы быстрого реагирования, дежурной машины и круглосуточно бдящей «таблетки» на случай экстренного выезда в районную больницу с ранеными казаками или вознамерившимися внезапно среди ночи подправить демографическую статистику казачками. Вот на такие общественно-полезные цели расходуется в Литовской бензин. А тут приходит хмырь – весь из себя загадочный такой, таинственный – и требует черт знает для чего бензина.

– Ну ты ж, нах, не все спросил, что хотел, – побуравив меня глазами, констатировал атаман. – Спрашивай дале. Пока у нас с тобой не будет полной ясности, ничего, нах, не дам. Для ча те бензин?

– От Ильи «Нива» осталась, – глядя в пол, сообщил я. – Вполне справная машина, гонять вовсю еще можно. Без дела стоит гниет. Хочу пацанов поучить с техникой обращаться. Сашко вон – совсем взрослый…

– Сашко с десяти лет машину водит, – не моргнув , глазом отмахнулся от моего наивного вранья атаман. – Илья, царствие небесное, приучил – большой дока был… Ты дело говори, нах, сказки ночью будешь Таньке рассказывать. И не играйся со мной, нах, а то я тебя уже любить перестаю!

– Да я не играюсь, – с горечью воскликнул я. – Думаешь, большое удовольствие сидеть здесь, тебе мозги пудрить? Это, во-первых, не моя тайна. И второе – если я тебя посвящу в нее, то подвергну огромной опасности не только твою жизнь, но и жизнь всех твоих близких.

– От чеченов? – презрительно скривился атаман.

– В смысле – «от чеченов»? – не понял я.

– Опасности от кого? От чеченов?