Охотница опустила лицо и, казалось, перестала дышать.
– Пойми, зло не за этой чертой. Не в тех домах. Не на мертвых улицах. Зло – только тут. – Грид хлопнул себя по груди. – Если бы я не показывал носа из дома, немало боли и бед удалось бы избежать. Но тогда я не встретил бы Марка, других шуховцев, тебя… Не так страшно терять то, что дорого. Гораздо страшнее ничего не приобрести.
Он протянул дрожащую руку. Хрустнул гравий, и вспотевшие пальцы сжали ладонь.
Глава 8. Эликсир
Сутки назад Герман и представить не мог, с какой радостью вернется в сырую темноту подземелья. Они прошли около километра вдоль берега, то забредая по колено в студеную воду, то гоняя хрустящее эхо под кирпичными сводами. Короткий поход сожрал столько сил, что часовые забеги по лесу показались легкой разминкой.
Если бы не плечо Златы – на удивление крепкое для хрупкой с виду девушки – Грид не одолел бы и половины пути и встретил бы позорную смерть лицом в луже. Транквилизатор действовал не так быстро, как на обычного человека, но шаг за шагом, вдох за вдохом превращал мышцы в парафин.
Вскоре парень мог лишь дышать и кое-как ворочать языком. Спутница, передохнув минутку, попыталась взвалить страдальца на закорки, но затея обернулась крахом.
– Подождем… – как пьяный, пробормотал Герман. – Кажется… отпускает.
– Уверен? – тоном обеспокоенного доктора спросила охотница.
– Да. И не такую дрянь переваривал. Надо полежать немножко… и пройдет.
Она села на острый гравий и положила голову друга на колени. Дрожащие пальцы заскользили по лбу и щекам – мертвецки бледным и в бисере ледяного пота, а перезвон падающих с потолка и стен капель разбавил тихий, мелодичный напев: Злата мурлыкала, не размыкая пересохших губ, из-за чего в низкое гортанное звучание пробилась хрипотца, сделавшая песню еще прекраснее.
– Красиво, – сказал Грид, когда отшельница замолчала.
– Герман?..
– М-м?
– Что с нами будет?
Он попробовал пошевелиться – усталость в самом деле отступала, но с прогнозом явно поторопился.
– С нами все будет хорошо. Я убью тварь, а потом найду маленький домик на отшибе. Лесом этих крейдеров, шуховцев, музейщиков… заживем сами по себе.
– Правда? – Ее полумертвый голосок сорвался на всхлип.
– Отве… то есть, обещаю. Ведь только ты у меня и осталась.
– Герман…
– Говори.
– Я тебя…
Вдали раздался громкий всплеск, словно нечто тяжелое спрыгнуло в воду. Парень вздрогнул и приподнялся на локтях, но, как ни вслушивался, больше ничего не услышал, а в нос так шибало тленом и затхлостью, что на обоняние можно было не надеяться.
– Что это? – шепнула подруга, вертя головой.
– Наверное, кирпич отвалился. Туннель не вчера строили, тут все на…
По коридору прокатилось чавканье, как если бы полено плюхнули с высоты в ил. Это, конечно, мог быть второй кирпич, вздумавший нырнуть вслед за товарищем, но миг спустя невнятные мокрые звуки превратились в отчетливую поступь. Когда же в мрачной дали замаячила пара алых точек, похожих на тлеющие уголья, все сомнения развеялись сами собой. Тварь, явившаяся прямиком из ночных кошмаров, вышла на охоту, намереваясь прикончить главного соперника, пока тот не в состоянии дать достойный отпор.
– Валим, – прошипел Грид, с грацией избитого алкоголика вставая на ватные, онемевшие, но уже более-менее послушные ноги.
Злата подхватила спутника под мышку и, опираясь на копье, как на посох, побрела прочь от проклятых огней, с каждой секундой сияющих все ярче. По некой, ведомой лишь ему причине, чудище не спешило срываться на бег, хотя могло без особых усилий настигнуть добычу. Но нарастающее шлепанье ржавой ножовкой пилило нервы, и ребята вздрагивали всякий раз, когда слышали шаги марширующей смерти: плюх – пауза – чавк, плюх – пауза – чавк.
В темноте подземелья и этого хватит, чтобы оцепенеть, а то и вовсе рухнуть без чувств. Говорят, нет ничего страшнее неизвестности. Вранье. Осознание того, кто именно бредет по пятам, ввергало в ужас на грани паники: то хотелось с криком броситься вперед и бежать, брести, ползти – как уж получится, то, наоборот, взять оружие и оборвать мучения в славном, но безнадежном бою.
Будь Герман один – скорее всего, выбрал бы второй вариант, но мысли о том, что чудище сделает с беззащитной девушкой, заставляли до скрежета стискивать зубы, ронять пот, таращиться до цветных пятен, но переставлять ходули.
Старания не прошли даром – за поворотом показался тусклый столб света, а под ним – вмурованные в кладку скобы. Грид рискнул подняться, но скорее безрукий вскарабкается по канату, чем он – по скользким шатким железкам, за которые и здоровыми-то пальцами не сразу ухватишься.
Охотница помогала, как могла, но парень все время срывался и падал, не чувствуя боли, но улавливая подступающую вонь псины и тухлятины.
– Лезь, – прохрипел он, мутным взором наблюдая за покачиванием огоньков. – Быстрее.
Злата тряхнула косой:
– Я тебя не брошу.
– Тогда сдохнем оба. Как Ромео, блин, и Джульетта.
– Кто это?
– Не знаю. Но слышал, вместе померли.