Свора

Заметив Фельде, она перестала хмуриться и сверкнула зубами – белыми, что жемчуг. Чуть слышно повизгивая, как собака после долгой разлуки, галопом кинулась к доктору и повисла на шее. Ее движения напоминали прут молодого орешника в полете – те же плавная упругость и рвущаяся на волю сила. Встречный ветер откинул полы плаща, толстые нити на шортах разошлись на ноготок под напором крепких мышц и открыли взорам узкие загорелые полосы на поджарых бедрах.

– Пальцем тронешь, – уголком рта процедил Егерь, – косо взглянешь – башку откручу.

– За метлой следи, – тем же тоном ответил Герман. – После утки отлежусь малек – и посмотрим, кто кому чего открутит.

Великан хмыкнул:

– Договорились.

Марк погладил девушку по голове и поцеловал в лоб. Это вызвало у парня странное чувство, какое охватывало юное сердце всякий раз, когда приглянувшаяся красотка шаталась с пацанами с соседней улицы. Позабыв о случившемся секунды назад разговоре, Грид, как бы невзначай, поинтересовался:

– Они это… ну… пара?

Егерь издал звук, словно пытался кашлянуть носом.

– Дурак ты ушастый.

– Не дерзи, старый, – снова окрысился пленник. – Я серьезно.

– Коль так волнует – у дочки и спросишь.

Злата наконец отлипла от врача, без тени любопытства зыркнула на «львов», а на Германе задержалась взглядом подольше, оценив с ног до головы. Затем подошла и с шумом втянула воздух.

– На тебе свежие шрамы. – Ее голос был низким, но мелодичным и приятным, не таким, как у тех, кто с детства смолил самосад. – И запах крови. Ты охотник?

– Только учусь. – Парень осклабился. – Дашь пару уроков?

– Так, а ну брысь! – прикрикнул усач, встав между ними. – Иди лучше печь растопи да чайник поставь. Где твое гостеприимство?

– Да, папа. – Злата покорно опустила голову и убежала в бункер.

– А с тобой еще поболтаем. – Старик толкнул Грида плечом и ушел за дочерью.

Парень зажмурился, вычленив из вихря самых разных запахов неуловимую смесь влажного брезента, дубленой кожи, травяного настоя. И легкого девичьего пота, от которой сердце гнало во весь опор, спирало дыхание и покалывало в затылке.

– Понравилась? – спросил доктор, встав рядом и сложив руки на груди.

– А кому ж такая не понравится, – буркнул пленник с тонким намеком на недавние обнимашки.

– Осторожнее. Злата – дама с характером. И держи своего пса на привязи, иначе придется прописать ему успокоительное. Эй, Краб! Передай на базу, вернемся не скоро – пускай не ищут.

ДОТ, по приезде казавшийся заброшенным куском бетона, потихоньку оживал. Из замаскированной трубы повалил дымок, заскрипели двери, застучали колуны, а узкие коридоры наполнились спешным топотом. Главный вход закрывал тяжеленный лист брони с поворотным колесом – такой не то, что артобстрел, ядерный взрыв выдержит. За ним протянулся короткий – шагов пять – карман с амбразурой. В стародавние времена из нее торчал ствол станкового пулемета – на случай, если враг таки вскроет первую преграду и ворвется в укрепление.

Ныне же в каморке стрелка до самого потолка высились поленья – буржуйка этажом ниже гнала по ржавеющим в углах трубам горячий воздух, согревая в холодные месяцы стылые стены вместе с добровольными пленниками. Здесь же находились верстак, подсобка с инструментами и склад разномастного барахла – на первый взгляд бесполезного, но в умелых руках способного сослужить добрую службу. Топчаны и кладовка располагались наверху, хотя по идее у печки им было самое место. Но третий – нижний – ярус затопило по люки, а спать и хранить продукты в сырости разумный хозяин не станет.

Егерь старался по мере сил и возможностей украшать облезлый бетон аляповатыми рисунками и узорами, смахивающими на наскальную живопись и не имеющими ничего общего с творчеством далеких языческих предков – кружками, ромбиками, волнистыми линиями, чей смысл ведал лишь художник. А может, смысла в них было столько же, сколько в развешанных тут и там гирляндах клыков, зубов и вырезанных из костей фигурок.

У входа в бункер накатывало ощущение, словно попал в гости к людоедам-идолопоклонникам, и сначала размалеванные дикари вырвут тебе сердце на залитом кровью алтаре, а после там же освежуют и сожрут. Поэтому Герман впервые обрадовался вооруженному до зубов отряду – да, те еще вертухаи, но мозги на месте, и вряд ли его сопровождающие выкинут что-нибудь этакое в отличие от усатого сектанта.

– Ну, как?

Парень вздрогнул – так увлекся угольно-меловой мазней, что не заметил, как Злата встала за спиной.

– Прикольно… – буркнул он, кляня себя за невнимательность.

– Папа отмечает все важное, чтобы не забыть. Гляди. – Девушка схватила гостя за рукав и потащила в «предбанник».

Навстречу прошел Банан со спальниками под мышкой и подмигнул, заслужив в ответ сердитый взгляд.

У входной двери чернело нечто вроде патрона с треугольными крыльями. Человечки в стиле «палка – палка – огуречик» стояли вокруг на коленях и простирали руки-черточки к остроносому идолищу.

– Это – убийцы мира, – пояснила охотница. – Они молились Вавилону, поэтому погибли сами и уничтожили всех.