Свора

Герман встал в позу Атланта, держащего Землю, только вместо Земли – одеревенелая от напряжения туша. Парень скрипнул зубами и с диким ревом расправил плечи. Одарив амбала ехидной усмешкой, отшатнулся, замахнулся и впечатал подошву аккурат в солнечное сплетение. Семен крякнул и грохнулся на колени, и тут уж сам бог не спас бы ублюдка от сокрушительного тычка коленом в подбородок.

Раздавшийся хруст кнутом ударил по ушам, но парень насладился каждой ноткой, ибо не слышал еще звука прекраснее. Распластавшийся у ног Голиаф получил бы добавки, но на выручку командиру поспешили разведчики. Грид поднял ладони и отошел от поверженного врага – все, что парню было нужно на данный момент, он взял в тройном объеме. А дальше… дальше – как карта ляжет.

– Немыслимо! – шептали трибуны. – Как это вообще возможно? Как считаете, эффект временный? А если дать нам сотню таких ребят?

Страх, восторг, смятение – ядерный запашок, но Герман вдыхал его полной грудью, и только лысый старик пах легким раздражением: неподвижная фигура, сжатые губы, хмурый взгляд – Ректора представление явно не порадовало. И тем не менее Ярошенко сумел выдавить из себя похвалу:

– Неплохо, Марк. Но люди – одно, а твари – совсем другое. С ними на травке не поборешься и кусать помягче не попросишь.

– Разумеется, – выдержке Фельде оставалось лишь позавидовать – любой на месте доктора, сопоставив затраты и усилия с подобной «оценкой», рванул бы вулканом. – Но я знаю, кто нам поможет.

* * *

Описать Диораму парой слов – задача не из легких. С одной стороны, это высокий – в три этажа – белый монолит. С другой – сложнейший архитектурный комплекс со скверами, набережной, выставкой военной техники – от полевой кухни до легендарной «Катюши» – и площадью. Представьте приземистую башню без окон, чей фасад растянули и выгнули широкой дугой. К дуге примыкает центральный вход, по форме напоминающий основное строение в уменьшенном виде, и все это – на покрытом красной плиткой фундаменте-постаменте, к которому ведут два лестничных пролета.

Справа от дверей замерли на вечном посту танк, самоходка и гаубицы, направив стволы на парк Победы. Сквер позади строения отсечен от жилых домов зеленоватой гладью Везелки и дорогой к новому мосту, где на фоне красного шпиля недостроенной телебашни виднеется вороненый исполин с крестом и щитом – памятник князю Владимиру. А от него до Технолога, считай, рукой подать.

Такой была «Огненная дуга» до Катастрофы, но после изменилась, подстроилась под новые реалии – как и все вокруг. Часть танков снарядили пулеметами, превратив в несокрушимые ДОТы, ступени и боковые парапеты обнесли баррикадами из мешков, на крыше свили гнезда снайперы, а двери заслонили листами трофейной брони, некогда украшенной панно в виде фронтовых карт жаркого лета сорок третьего.

И если внешне здание пострадало мало, то от выставок остались лишь фотографии и письма на стенах – все остальное или выбросили, или приспособили под нужды жильцов. Это с улицы расчерченная вертикальными полосами крепость казалась громадной, но для обустройства быта трех сотен выживших надо было еще постараться.

В холле, где прежде стояли витрины и кассы, теперь находились палатки и спальники, да и те по воскресеньям заменяли прилавками – базарный день. Только у здешней охраны, наравне с вездесущими «калашами» и «сайгами», встречались легендарные трехлинейки, ППШ, пулеметы Дегтярева и MG-34. Стволы сохранились в полной боеготовности, даже затворы точить не пришлось, а уж наладить производство патронов нужного калибра для местных умельцев было плевым делом.

Марк в сопровождении Банана и Кадавра пришел в конце недели, но не для торговли, а для встречи с человеком, без чьего участия над будущим проекта нависнет большой-пребольшой вопрос. Пройдясь по рынку – пятачку размером с треть школьного спортзала, шуховцы поднялись на верхний ярус, миновали теснившиеся вдоль стен разноцветные купола и вошли в святая святых всего комплекса – Диораму, запечатлевшую эпизод самого крупного и кровопролитного сражения в истории человечества. По крайней мере, так считали двадцать лет назад, когда планету еще не растерзали ядерные взрывы и не затянули ядовитые облака.

Несмотря на то что от выставки почти ничего не сохранилось, самый главный экспонат оставался на прежнем месте, храня память о переломной битве, принесшей предкам великую и чтимую до сих пор победу. Доктор часто бывал в Диораме: переговоры, срочные вызовы, обмен опытом, но при каждом взгляде на картину сердце наполнялось благоговейным трепетом – как в первый раз, когда отец привел юркого мальчугана приобщиться к знаменитому подвигу.

Пятнадцать метров в высоту, шестьдесят семь в длину – крупнейшее батальное полотно в России, возвратившее из прошлого танковый бой под Прохоровкой, победа в котором позволила смять немцев на Курской дуге и перейти в решительное контрнаступление, пядь за пядью освобождая свою, а потом и чужую землю, пока красное знамя не вспыхнуло над Рейхстагом.