Свора

«Львы» расступились, разграничив некое подобие овального ринга. Судя по кривой ухмылке и прищуру, поединок стал для бугая не меньшим сюрпризом, чем для соперника. Но если выражение бородатой хари заметил каждый, то резкий запашок страха почуял лишь один человек. Майор вряд ли опасался замарать руки о крейдерского сопляка или подхватить от него какую-нибудь заразу. Вряд ли переживал из-за самой драки – для такого лба любой махач не страшнее кружки чая поутру. Нет, матерый верзила – командир, ветеран, непререкаемый авторитет – опасался проиграть на виду у верхушки общины, да не абы кому, а дерзкому новичку.

И стоило Гриду вдохнуть этот страх, как десятки нацеленных глаз и надменные физиономии перестали его заботить. Все, чего хотел пацан – вцепиться ублюдку в горло и порвать на куски, ведь ничто на свете не пробуждает ярость так, как трусливая шавка, нацепившая шкуру матерого волка. К тому же, это отличный повод отомстить суке за побои. Нет, не за свои, на себя давно плевать, а вот за Ксюху и Машку придется ответить.

Герман с головой нырнул в пучину гнева, не сразу заметив, что скалится и рычит, глядя Смирнову прямо в глаза, а по впившимся в ладони ногтям стекают алые струйки. Бугай попробовал выдержать этот взгляд, но лишь сильнее завонял и повернулся к доктору, отдал нож и пистолет. Как только Марк отошел, пленник кинулся на врага. Но то ли не рассчитал сил, то ли не прикинул расстояния до цели – оказался перед бойцом так быстро, что попросту не успел замахнуться. Смирнов тоже не ожидал подобной прыти – испуг выдали выпученные зенки и рванувшееся в галоп сердце, но закаленные годами тренировок рефлексы сработали сами, без прямого приказа. «Лев» рубанул юнца апперкотом, и когда тот на долю секунды замер, вскинув голову, приголубил крюком с левой.

Грид как стоял – так и упал. Зрители ахнули, Фельде бросился к подопечному, но не успел ступить и шага, как тот выпрямился и, пошатываясь, отступил на исходную. Несмотря на разбитые губы и разорванную скулу, он улыбался, ибо мало что было способно доставить ему больше удовольствия, чем вытянувшаяся морда Майора. Для полноты картины не хватало только заезженного восклицания: «Не может быть!» в его исполнении, но вояка, похоже, потерял дар речи. Ведь от таких ударов хлипкий подросток не то что не встал бы, а вообще не выжил бы, ну, или загремел бы в лазарет с тяжелым сотрясением. А этому – хоть бы хны, стоит и давит лыбу, готовясь к новому броску.

– Посмотри на меня! – Доктор взял подопечного за щеки и повернул к себе. – Тошнит? Голова кружится?

– Разве что от вони этой шерсти, – усмехнулись в ответ. – Я в порядке. Продолжаем.

– Уверен?

– Как никогда раньше. И не просите его поддаваться, ведь я поддаваться не буду.

Врач вздохнул, но все же велел продолжать.

Во втором заходе Грид решил действовать с умом: не кидаться наобум, а попытаться отвлечь противника обманными маневрами, раскачать оборону и от души втащить в образовавшуюся брешь. В итоге втащили ему – по голове уже не били, но по корпусу надавали до треска в ребрах. Любой другой боец, даже равный Смирнову по габаритам, упал бы и не поднялся, но неугомонный выскочка встряхнулся, как после пары пощечин, ощерив покрасневшие от крови зубы.

Он слышал шепот трибун: одни пророчили скорый проигрыш, другие подозревали доктора в мошенничестве – мол, вместо чудо-сыворотки накачал бедолагу наркотой. Третьи (как правило – женщины) вопрошали, не пора ли прекратить это издевательство, если и слепому видно, что эксперимент провалился.

Так много мнений и мыслей, а на деле – пустой треп. Герман, позабыв о передышке, начал третий раунд и рванул к цели, как заведенный. Майор не стал лупить его, видимо, опасаясь прикончить. Так-то бугай был не против, но начальство вряд ли одобрило бы потерю ценного образца и – вот же новость! – будущего спасителя человечества. Поэтому поединок из бокса перешел в вольную борьбу: тяжеленная туша швырнула парня в партер и без особого сопротивления уложила на лопатки.

– Вот и все, – прохрипел Семен, роняя капли пота. – Говно ты, а не идеальный носитель. И шакалы твои зазря подохли. Но знаешь… вообще не жалко. Так вам, гнидам малолетним, и надо.

Несмотря на очевидный проигрыш, безумная улыбка и не думала сползать с опухшего, разбитого в мясо лица. Парень сжал пальцы соперника – не ломая, но и не позволяя высвободиться – и начал медленно подниматься, находясь в положении, из которого в принципе невозможно было подняться. То, как менялась бородатая рожа с каждым отвоеванным сантиметром, бодрило лучше всякой сыворотки. Майор краснел, пыхтел, таращил глаза, сперва пытаясь придавить врага к земле, затем силясь откатиться вбок. Но с тем же успехом можно было бороться с бетонной плитой, в которую вмурована пара гидравлических домкратов.