Свой — чужой

— Главное — все делать спокойно и медленно. Валера этот фраер. Менты, они хороши при таком нападении, когда им государство разрешает. А в деле… — фуфелы они. Я думаю, что этот Крылов настолько уверен в себе, что неопасен. Ну а водила — он и в Африке водила. Его только и жалко в этом замесе. А откуда ты этого Валерика срисовал?

Махнув рукой, Сво засмеялся:

— У меня еще в кафешке в затылке засвербило, думаю, откуда я его знаю? А потом, когда сюда пришли, — словно щелкнуло, узнал! Помнишь, как мусора захомутали ни с того ни с сего? В отделении этот Валера и был, собачился там еще с кем-то. Сучонок.

Вокруг глаз Перша собрались также морщинки-лучики:

— Ну, тогда тем более… Он тебя тоже мог вспомнить. Некоторые мусора очень цепкими бывают. При желании и данные твои может выцепить.

Чмокнув губами, Сво показал небесам средний палец на правой руке:

— В мусорке ихней я другие данные оставил, но не в этом дело… Хотел после тебе сказать, но утерпеть не могу: мне Гамерник успел шепнуть, когда на лавочках сейчас терли, что Валеру этого мы в лифте недопалили.

Глаза Перша широко раскрылись, и он аж ахнул:

— Да… Подельничек! Во — жизнь! Ну, Гамера, ну — вышивальщик!

— Ага. Он меня успокоил, сказал, что враг — это потенциальный друг.

— Идиот. Таких друзей — за хуй, да в музей! Это что, Юнкерс может в будущем стать его другом? А мы куда?

— Куда-куда… Нас под слив, только еще раньше.

Перш очень нехорошо улыбнулся:

— Ну, будут им хлопоты бубновые…

Они загасили окурки, прицельно сбросив на них по порции слюны, и встали.

— А знаешь, какая у меня мечта? — неожиданно задал риторический вопрос Сво. — Чтоб мне было лет этак двадцать в двадцатых годах двадцатого века. Я в кино видел — в Питере такие проходняки были!

Перш дернул бровью:

— И?

— А ты представь: бегу я проходными, а за мной — чекист. И обязательно в кожанке. Молоденький такой чекист, упрямый. А я за выступом прячусь. Он пробегает мимо, и получается, что встает спиной ко мне и начинает прислушиваться. Ну, как в фильме. А я стою себе так спокойненько и поднимаю наган.

— Да-да, обязательно наган! — подхватил Перш, лицо которого выразило живой интерес.

— …И вот поднимаю я наган — и пару пуль ему в спину! Прямо в кожанку! А он, как доска, — плюх в лужу!

— Согласен! — цыкнул зубом Перш. — Завидую тебе. Я вот так рассказывать не умею.

— Не… ты пойми, — взял «коллегу» под руку Сво. — Я к чекистам особых претензий не имею. К красным тоже претензий не имею. Но раз мы так живем, то бегать нам по проходнякам. А если бегать, то уж лучше — им кожанки пробивать, чем наоборот.

Они потихоньку двинулись к лавочкам, где их поджидали Штукин и Гамерник. Когда осталось сделать всего несколько шагов, Перш вздохнул:

— А я тоже… в детстве хотел стать музыкальным критиком.

Если Сво и удивился, то совсем чуть-чуть:

— Почему музыкальным?

— А я обожал «Музыкальный киоск» по телику смотреть…

«Лифтеры» не торопясь уселись на лавочку напротив Валеры и Сергея Борисовича, и Перш очень спокойно и даже как-то буднично сказал:

— Делаем.

Гамерник хлопнул себя по коленке, а Штукин промолчал, но почувствовал вдруг холод в животе… До этого момента Валерка еще не до конца верил, что все срастется и завертится.

— Нам тачка чистая нужна, — сказал Сво, обращаясь к Гамернику.

Сергей Борисович встал, вынул из кармана мобильник, подумав, убрал его обратно и достал другой. Перш тоже встал, тронул Гамерника за локоть, и они отошли на несколько шагов. Сергей Борисович набрал номер и коротко отдал необходимые распоряжения — какие именно, Штукин не слышал.

Валера обернулся к Сво и, облизнув пересохшие губы, высказал, как ему казалось, дельную мысль:

— Лица бы нам закрыть чем-нибудь.

Сво обреченно вздохнул:

— Не гоняй, уже перетерли… Заедем в одно место и возьмем… Надо туда, где они лавэ принимать будут, заранее подрулить, чтобы оглядеться.

— Успеем, — кивнул Штука, — время еще есть.

— Тебе виднее, — дернул плечом Сво. На лице его не было и тени усмешки. Всю иронию он умудрился выразить движением плеча.

Минут через пятнадцать помощник Гамерника Шиша подогнал прямо к садику полуторагодовалую «девятку»: Перш взял техпаспорт, выписанную от руки доверенность, подкинул на ладони ключи и скомандовал:

— Поехали.

Валера встал, ощущая в животе все тот же неприятный холод, и пошел к машине. Гамерник не стал желать им удачи, лишь бросил вслед:

— Жду отзвона. По старой схеме.

— Все будет красиво! — хохотнул Сво. — Готовь банкет.

Перш уселся за руль, Валерка забрался на заднее сиденье, думая, что кресло рядом с водителем займет Сво, но тот сел с ним рядом. Машина тронулась.

— Обрисуй место еще раз, — не оборачиваясь, бросил Перш.

Штукин объяснил, куда ехать. Перш кивнул:

— Во сколько там все начнется? В четыре? Тогда у нас еще запас по времени имеется. Сейчас заедем в одно место, возьмем кое-что и — с Божьей помощью…

— Похавать бы, — сказал Валерка. — В животе урчит.

Штукин предполагал, что они заедут в какую-нибудь кафешку, а там он зайдет в туалет и оттуда тихонько отзвонится Юнгерову, чтобы тот предупредил Крылова с Рахимовым. Однако его предложение перекусить никто не поддержал.