Свой — чужой

Перш достал из кармана куртки кассету и воткнул ее в магнитолу. В салоне зазвучал агрессивный негритянский рэп. Перш начал поводить в такт плечами:

— Ничего не понимаю, но чувствую душу улиц!

Сво захохотал непонятно над чем и начал рассказывать Штукину анекдоты. До Валерки постепенно стало доходить, что все идет не совсем так, как задумывалось им, но он еще боялся поверить в это до конца, только в животе становилось все холоднее и холоднее.

«Девятка» мчалась по Московскому проспекту в сторону выезда из города.

— Похавать, говоришь, — задумчиво сказал вдруг Перш. — А что? Можно и похавать. Есть тут одно местечко…

Машина резко свернула направо, потом налево, потом еще раз направо через проходной двор и вырулила к пустынному скверу. Перш затормозил, вышел из машины и быстро открыл заднюю дверь. Штукин даже испугаться не успел, почувствовав на ребрах сталь ствола… Очень быстро и деловито «лифтеры» обыскали его, забрав мобильный телефон и «Осу». Это оружие самообороны Перш взвесил на ладони и сказал, не повышая голоса:

— Ты, борзой щенок, ехай с нами, посапывая. А то — напильником в ноздрю — гайморит тебе вылечим. В лифте не окочурился — и здесь можешь не сдохнуть. Понял, али катанием?

— Я понятливый, — сквозь зубы сказал, словно сплюнул, Валера.

— Ты слышал, как он это сказал? — возмутился Сво.

Перш ухмыльнулся и стволом сильно ударил Штукина в грудь. У Валерки перехватило дыхание, и он, не играя, закряхтел от боли.

— Понятливый ты наш! — схватил его рукой за волосы Сво. — Откуда такой гонор?! Я что, снова к батарее прикованный? А?! А браунинг этот ты не на нас прихватил?

Сво взял у Перша «Осу» и ткнул ею Валерку в лицо. Штукин ничего не ответил. В его голове каким-то диким хороводом кружились осколки мыслей. Валера сжал губы и попытался успокоиться, попутно выравнивая дыхание. Между тем Сво внимательно начал рассматривать «Осу». Перш засунул свой ствол за ремень брюк, закрыл заднюю дверь и снова вернулся на водительское кресло. Когда он уселся, Сво выстрелил из «Осы» Штукину в грудь. Удар резиновой пули пришелся в ребра через куртку, но Валере все равно показалось, что его огрели железной палкой. Салон сразу наполнился кисловатым пороховым дымком.

— Громко бабахает игрушка, — не обернувшись, сказал Перш, заводя машину.

Штукину было больно, а еще его сильно затошнило.

— Что-то мне нехорошо, — тихо сказал Валерка и начал сползать с сиденья.

Сво подхватил его рукой и завалил на сиденье. Все звуки стали доходить до Штукина словно сквозь вату. Валерка подумал, что засыпает. Он еще успел услышать, как Сво, вертевший в руках «Осу», говорит Першу:

— Во какая штука!

А потом Валерка потерял сознание… Забытье походило на сон. Штукину чудились какие-то голоса, мерещились какие-то видения, в которые иногда вторгалась явь: так ему показалось в какой-то момент, что он приходит в себя, осознает себя в машине, заезжающей в какой-то двор… Но потом Валерка снова проваливался в беспамятство.

…Когда он начал по-настоящему приходить в себя, то сначала услышал голоса — разговаривали Перш и Сво. Машина, упруго покачиваясь, шла куда-то на большой скорости. Валерка полулежал на заднем сиденье, привалившись головой к дверце. На всякий случай глаза он пока открывать не стал. Грудь по-прежнему болела, но дышать было можно, не сопровождая каждый вдох-выдох стоном. Штукин прислушался. Говорил Сво:

— …Я ведь почему пару лет назад драпанул из Севастополя? Хобот, смотрящий наш, дал мне порученьице: «Пошукай, кто ломит нас… и в средствах не стесняйся!» А у меня тогда в ментовке много людей близких было. Ну и я, простая голова, шукаю и шукаю, шукаю и шукаю! Зорге хренов… И тут случайно переспал с одной девкой, а она запала на меня. А девчонка-то в каком-то там секретном информационном центре работала… короче, агентов ихних оформляла, какие-то карточки, как она говорила, заводила… В общем, канцелярская канитель. То да се… А она ведь не знала, с кем я и как. И раз поет мне: мол, есть такой Хобот, а о нем даже газеты писали, так вот он, как мусора выражаются, — на связи состоит! Короче — дятел! Я притих. Говорю, мол, дай документик посмотреть. Дескать, мы его по телевидению продернем, мафию разрушим… В общем — несу всякую околесицу. А она, дура, возьми — и принесла!

— Да ты что! — ахнул Перш.

— Угу… Копии карточек каких-то… Короче, сомневаться не приходилось.

— Ну и что?! Разбор был?

Сво засмеялся:

— Я что, контуженый? Ноги за плечи и сюда, в Питер… Мне эти интриги надо? Ну, качнул бы я тему… И кто-то с табашем, Хобот отмазался бы все равно, а меня зарезали бы, как агента Интерпола. Я бы даже сказал — как особо специального агента.

После небольшой паузы Перш поинтересовался:

— А копии документов этих прихватил?

— За-ачем? — гнусаво протянул Сво так, чтобы Перш все понял правильно. Оба заржали.

Когда отсмеялись, Перш, видимо вспомнив что-то важное, зло сказал:

— А знаешь, кого надо вальнуть как-нибудь?

— Кого? — с интересом в голосе откликнулся Сво.