Своеволие философии

Гаспаров, большой поклонник Аристотеля как великого систематизатора «моллюсков» и «сюжетов», переводит его «Поэтику» (1978) экспериментально – пытаясь одновременно передавать Аристотеля «темного», сжатого, и Аристотеля «светлого», развернутого (с помощью скобок). Деррида в своем знаменитом тексте «Усия и Грамма. Сноска к сноске из “Бытия и времени” Хайдеггера» («Поля – философии», 1972) подходит к Аристотелю ( «Физика. IV») с главной задачей проанализировать парадоксы времени. В итоге перед нами как бы два разных Аристотеля: один – философ здравого смысла, другой – философ апории; они могут показаться взаимоисключающими, но это скорее всего не так. Что же касается Гаспарова и Деррида, то они связаны для меня причудливой, но достаточно прочной связью – в том познавательном пространстве, где анализ языковых обнаружений мысли неизбежно подводит к вопросу о переводе в узком и в широком смысле слова и о феноменах непереводимости.

Если считать, что фамилия что-то говорит о каждом из нас, то я – человек «автономный» или «самозаконный», а потому мне приходится учиться преодолевать слишком «вольное» отношение к предметам и героям, идти им навстречу, быть «гостеприимной». И потому при переводе «Грамматологии» Деррида я подхватываю эксперимент Гаспарова, графически разделяя, где удается это сделать, «темное» и «светлое», разъясненное. Но одновременно стремлюсь понять Деррида с учетом опыта апорийности, столь для него важного, и думаю, что вся деконструкция может быть выведена из апории его изначального отношения к языку как родному/неродному. А в остальном – считаю нужным участвовать в самых разных опытах познания и перевода и верю, что, коль скоро человечество существует, то перевод возможен, даже если он постоянно упирается в ту или иную форму непереводимости.

Наталия Автономова

Гаспаров и перевод: от Аристотеля к Деррида 159

Формула перевода

В одном из своих писем Михаил Леонович Гаспаров (далее, как правило, М.Г.) предложил такую характеристику перевода: «…перевод есть равнодействующая того, что переводчик должен, может и хочет (курсив мой. – Н.А.): что он должен, задает подлинник, что он может, определяют средства его языка; что он хочет – это его предпочтения и вкусы, по которым он отбирает что-то из этих средств». Он придумал эту формулу накануне выступления на мандельштамовской конференции в Принстоне, где разбирал 319-й сонет Петрарки в переводе Мандельштама, а потом послал ее мне – в копилку размышлений о переводе160.