Свободный полет. Беседы и эссе

— Море вообще отдельная история. Водная стихия… Мне кажется, здесь пробуждается какая-то генетическая память. В этом пространстве я себя комфортно чувствую, главное, чтобы вода была теплой. Кажется, мои мышцы вспоминают что-то древнее — рыбное или змеиное. Я обожаю под водой развлекаться, кружиться, нырять. Природный страх, конечно, дает о себе знать: когда я вижу сквозь маску бездну какую-то, то уже боюсь туда плыть.

— А тебе для погружения нужен партнер, или лучше наслаждаться морской фауной в одиночестве?

— Вообще кто-то другой только мешает — гребет рядом балластом. Но когда это какое-то красивое дно, то в качестве «экскурсионки» показывать рыб друг другу — это интересно.

— Бывает, что Вдовиченков погружается вместе с тобой?

— Он любит эту историю, но не так экстремально, как я. Володя немного побаивается воды. Так, больше покидать камушки в море.

— Лена, мы недавно встретились с тобой в Малом театре, и ты меня познакомила со своим младшим братом, который учится в Щепкинском училище. В общем, пошел по стопам сестры.

— Я думаю, это совокупность факторов. Конечно, свою роль сыграло то, что я актриса, и Никита с детства наблюдал за моей актерской судьбой, я брала его на все премии: на «Нику», на «Золотого орла». То есть все мои награды он всегда со мной разделял. Я его с детства выводила в свет, что называется. А самое удивительное, что он закончил школу с золотой медалью, причем без посторонней помощи. Он захотел быть первым в школе. Следующий этап — покорение актерских вершин.

— Что ж, начало обнадеживающее. Скажи, брат поступил в Щепку, потому что ты там училась?

— Ну, тут уж куда взяли.

— То есть ты ему особо не помогала?

— Это очень сложно сделать, потому что тут ориентиром служат все-таки способности. Ты можешь просто кого-то попросить повнимательнее посмотреть на молодого человека, но на решение мастера это не повлияет. И я не знала заранее результатов, поступит он или нет, и вся семья волновалась до последнего.

— Ты не отговаривала брата идти на актерский?

— Отговаривала, я даже чуть не стала главным врагом в семье из-за этого. И мне сказали: «Либо ты помогаешь и включаешься, либо отойди в сторону». Родители его поддерживали, конечно.

— А ты была против, потому что…

— …потому что это сложная профессия и в ней надеяться на удачу — опасный эксперимент. Мы все идем в эту профессию с такими высокими амбициями, с желанием стать звездой. Странно идти в актеры шестнадцати-семнадцатилетнему человеку, говоря что-то вроде: «О, я так люблю театр, так в нем разбираюсь, так хочу свою жизнь этому посвятить!» Мне кажется, это такая… не совсем правда, не совсем мысли ребенка, школьника. Конечно, все хотят быть звездами. В Советском Союзе для всех эталоном была Любовь Орлова, а сейчас — голливудские звезды. Это основной мотив, который цепляет молодых.

— А с какого возраста этот мотив начал цеплять тебя?

— Да я вообще танцующая и выступающая с самого начала. Вадим, мы же с тобой делали передачу «Кто там…». Я тебе уже всё рассказала еще пятнадцать лет назад. (Улыбается.) Я всегда была творческим ребенком: любила читать стихи, выступала на всех утренниках, участвовала в самодеятельности и так далее. Наверное, я была предрасположена к этому. Я думаю, это еще и особенность многих девочек — кокетничать, выступать, хотеть быть красивыми, стоять на стуле в платье и с бантом, устраивать концерты для родителей и их друзей.

— Представляю, как гордились тобой родители. И, наверное, удивлялись: в кого девочка так творчески одарена?

— Не знаю, «в кого». Мама Плехановский институт закончила, папа всю жизнь служил в ракетных войсках. Они у меня инженеры, отец — военный инженер-ракетчик.

— Наверное, и тебя они видели в будущем инженером? Это ведь такой понятный для них путь.

— Да, но я ни в какую.

— После института ты начала работать в Театре юного зрителя, где тебя прекрасно приняли. А у тебя был период, когда ты играла зайчиков, белочек? Или сразу «Трамвай „Желание“» Теннеси Уильямса?