Свинцовые сумерки

И он двинулся в путь, по памяти выбирая ориентиры. Вот светят в небе Полярная звезда и луна, хотя их еле видно через тонкую сетку гари, которая все еще висела в воздухе после взрывов. По ним разведчик выстроил в голове маршрут: сейчас вдоль железной дороги два километра, потом три километра через лес, как шла отважная девушка Варя, и еще по старой пойме пять километров, перед тем как он окажется рядом с нейтральной полосой. Такое расстояние на своих ногах капитан Шубин прошел бы за ночь, но ползком… Неизвестно, сколько займет времени возвращение на советскую территорию, и этого времени у него практически нет. Полыхающая боль усиливалась, постепенно расползаясь по телу, вызывая слабость, туман в голове. Но советского разведчика не так легко одолеть. Глеб решил для себя: ползу и считаю до тысячи, потом перерыв, потом опять до тысячи, и так пока не доберусь до леса. И он полз, приподнимался на руках, подтягивал неслушающееся тело и полз дальше. Метр, второй, третий оставались за спиной. Казалось, миллионы иголок вонзались в волочащуюся ногу, и он даже обрадовался, когда она наконец онемела. Хотя понимал: ничего хорошего это ощущение, когда у тебя словно деревяшка вместо ноги, не сулит, наоборот, обозначает, что ранение и потеря крови лишили конечность чувствительности. Процесс разложения уже начался; если он не найдет путь обратно за сутки, то погибнет от инфекции, как несчастная девочка Варя. Поэтому остается только двигаться, ползти, превозмогая слабость и боль.

Капитан не мог понять, вечер сейчас или день, над землей после десятков взрывов висел черный туман из взвеси пороховых газов и пыли. Ему было тяжело дышать, но изобретательный разведчик оторвал от штанины полоску ткани и намотал ее вокруг лица, чтобы не задохнуться от гари. Голова гудела, боль во всем теле казалась невыносимой, и все же он уверенно полз вперед, лишь иногда делая небольшие перерывы. Во время одной из таких пауз Глеб вдруг почувствовал в воздухе прохладу и устремился вперед с новыми силами. Впереди есть ручей или водоем, они дадут еще несколько часов бодрости, которые в его положении могут стать спасением.

Когда Шубин добрался до края невысокого оврага, то не выдержал и застонал от отчаяния. Крутой берег зарос деревьями, они от времени изломались, разрослись и сплелись ветвями так, что превратились в бурелом. По такому препятствию ему, почти безногому, ослабевшему, пробраться к воде было очень сложно. И все же, когда отчаяние отступило, разведчик решился на спуск. Он вдруг понял, что сможет хоть немного облегчить себе движение, если повторит их сплав по воде, как в самом начале операции, когда он был еще с разведгруппой. Рукав реки огибает лес, и если он уцепится за небольшое бревно, то сможет плыть по течению без усилий. Река после изгиба вынесет его буквально за пару километров до линии советского фронта, а оттуда должно хватить сил добраться к своим. Два километра через лес ползком – это не два десятка километров пути, который ему надо проползти, если он будет и дальше двигаться маршрутом Вари.

Стиснув зубы, Шубин стал пробираться через бурелом к воде. Каждый метр вниз давался с огромным трудом, мышцы ходили ходуном под промокшей от пота формой, а руки к концу спуска дрожали. Наконец, оказавшись на дне оврага, капитан Шубин стянул с лица тряпицу, окунул ее в воду и потом медленно принялся высасывать влагу. Пить из грязного заболоченного места разведчик решился только пропуская воду через ткань, чтобы она отфильтровала грязь.

Глеб выбрал небольшое бревно со множеством сучков, за них будет удобно держаться во время сплава. Он примотал один конец ремня к самому большому суку, а второй намотал на запястье – так бревно не ускользнет от него по течению, превратившись в самодельный буй.