— О да, — ответил Джек в тон ей, как учтивый гость, — у вас отменное угощение. Этот вкус… Такой сладкий и сочный… Такой жаркий и в то же время освежающий… — произнося эти слова, он глядел на нее таким взглядом, который ясно показывал, что сказанное относится не к одному лишь винограду, но и к ней самой.
— То есть совсем не похоже на кусок льда?
— Вы уже не единожды доказали мне мою неправоту за сегодняшний вечер. Я благодарен за урок. Вы проучили меня так, что я это не скоро забуду.
Такие слова были Клариссе как бальзам на сердце. Она могла торжествовать победу. И вместе с тем она совершенно ясно осознавала, что не только преподнесла урок Джеку, но и сама узнала о себе много важного, не только добилась победы, но и сама оказалась на грани гибели — особенно если учесть, что пленных противная сторона, как известно, не брала…
— Ну что ж, после уроков школьники идут обедать. Что вы скажете по поводу салата из авокадо и крабового паштета? — сказала она, приглашающим жестом указывая на стол, где ждали закуски.
Это был новый крутой поворот. Джек был готов ко всему: к тому, что ему позволят заняться виноградинами на задней половине бус — там, где прямо под ними, так маняще близко, располагалась пуговка, «нечаянное» прикосновение к которой могло привести к интереснейшим переменам в туалете хозяйки и в течении дальнейших событий. Готов был Джек и к тому, что у нее в запасе обнаружатся и для него такие бусы, какие она надела на себя. При одной мысли о том, чтобы почувствовать, как эти коралловые губки прикасаются к его коже на груди и плечах, он едва не застонал от болезненно-сладкого вожделения. Наконец, музыка, негромко звучавшая все это время где-то на заднем плане, тоже могла стать дверью в новые измерения. Кларисса, судя по мягкому изяществу ее форм и манеры двигаться, должна была быть прелестна в танце.
Но ничего подобного не последовало. Новый сюрприз слегка разочаровал Джека, но он тут же осознал, что навязывать Клариссе свою программу сейчас не стоит: лучше повиноваться ей и последовать ее приглашению за стол — это будет справедливой данью признательности удивительной женщине, которая и так далеко зашла, презрев многие условности.
Зашла очень далеко и все же сумела остановиться и остановить его ровно там, где сочла нужным. Такой железной воле нельзя не оказать должного почтения. Женщина не только чувственная, но и хорошо знающая, чего она хочет, и способная этого добиться: крепкий орешек эта Кларисса Браун!
За столом они сидели друг напротив друга, как добропорядочные посетители в ресторане. Почти не говорили. То есть языки их были заняты едой, но глаза вели постоянный диалог. В них то вспыхивали огоньки неутоленной страсти, то веселые, хулиганские искорки, словно озорные шутки с намеком, то горело ровное, горячее, светлое пламя нежности и благодарности.
Когда легкий ужин подошел к концу. Кларисса, по-прежнему сохраняя за собой инициативу, поднялась из-за стола первой. Стараясь не показать, какого преодоления себя ей это стоит, она предупредила движение Джека, который попытался было заключить ее в объятия, и сказала:
— Ну вот, пожалуй, и все на сегодня.
Глаза Джека вспыхнули, и на мгновение ей показалось, что сейчас он скажет «нет, еще не все!». Однако он покорно принял к сведению, что романтический вечер окончен. Единственное, без чего они оба не могли — да и не хотели — расстаться, был последний поцелуй. Долгий и упоительный. Им показалось, будто комната и стены бунгало вокруг них исчезли, исчезло все вокруг, а осталось только небо, усыпанное яркими звездами, могучий океан, медленно вздымавший и опускавший их, и волшебная музыка. Мужчина и Женщина были слиты в этом поцелуе воедино, и это было самое прекрасное и самое правильное состояние, которое они могли себе представить.
Когда за Джеком закрылась дверь, Кларисса еще долго сидела, глядя, как догорают свечи. Потом выключила музыку, переоделась и медленно побрела в сторону отеля по полосе прибоя. Мелкие ночные волны омывали ее ступни. Она таинственно улыбалась — задумчиво, мечтательно, временами покачивая головой, словно говорила: «Не может быть!»
Вернувшись в свой номер, Джек первым делом отправился под холодный душ и, дрожа под струями ледяной воды, минут пять смывал с себя напряжение, так и не получившее разрядки в этот вечер. И наверное, если рассудить трезво, то очень хорошо, что все остановилось там, где остановилось. Если бы они с Клариссой переступили сегодня черту и занялись сексом, то какая-то доля эротического напряжения оказалась бы даже утрачена. Не говоря уже о том, что последствия могли бы быть довольно проблематичны, если бы обоим или кому-то одному из них не удалось забыть потом все происшедшее и по возвращении в Нью-Йорк между ними уже не смогли бы восстановиться чисто коллегиальные отношения.