Связанные Зоной 2. Судьба

Воздух с трудом проходил через пересохшую глотку и со свистом вырывался сквозь сжатые зубы. Вспомнив, что звук собственного рычания на какую-то малость позволял отвлечься от мучительно болезненного скручивания мышц и сухожилий, он поднял руки к небу и зарычал из последних сил, пронзительно и жалко, переходя в верхней точке на какой-то совсем запредельный визг.

Он видел звёзды.

И ни вечные тучи над Зоной, ни густая листва, ни прикрытые веки не могли стать преградой для их колючего сияния. Свет впивался в лицо тонкими иглами и, как ни странно, успокаивал. Приносил с собой свежесть и обещал, что скоро всё в жизни устроится…

Барс открыл глаза.

Над головой чернели листья деревьев, трепещущие под дуновениями лёгкого ветра. Правую щёку ощутимо грело от языков пламени небольшого костра, потрескивающего рядом. Барс повернул голову и увидел бледное лицо Сашки. Глаза пацана были по-прежнему закрыты, дыхания не заметно. Вполне возможно, что уже мертв, а «цепь судьбы» в кармане хитрого проходимца...

Почувствовав рядом движение, Барс резко вскочил.

– Ой! Чтоб тебя! – Феникс отпрыгнул метра на три. – Ты чего так пугаешь?! Дурак совсем?!

Барс принял боевую стойку, приготовившись к нападению, но «противник» подошёл не спеша и качая головой.

– Я думал, кондратий хватит. На, глотни и мне дай: нервишки успокоить. Уф...

Феникс протянул флягу, перешагнул через костёр и устроился напротив, с жадным любопытством разглядывая плечо Барса с торчащим артефактом.

– Получилось? – спросил он нейтральным голосом, за которым слышалось восхищение и страх.

Барс не счёл нужным отвечать и посмотрел на Сашку. На первый взгляд с пацаном ничего не случилось. Ладони целы, и даже лицо не казалось больше маской мертвеца. Немного успокоившись, приложился к фляге.

– И что… что тебе это даёт? – жадно спросил Феникс.

Барс стоял, прислушиваясь к собственному организму. Мощный жар буквально распирал изнутри, отчего прохладный ветерок, стелющийся вдоль земли, казался необыкновенно приятным.

Вживление явно прошло успешно, но каких-то особых изменений не ощущалось. Лишь немного болела рука и гудела, точно после запойной гулянки, голова, но это нормально, как и повышенная температура: организм подстраивался, принимал новые условия.

Артефакт же пока себя никак не проявлял. Впрочем, и это тоже обычное дело. Нередко погруженный в плоть камень или кристалл начинал работать почти сразу, но иногда и такие вот «молчуны» попадались. Понять, что эффект имеется, позволяло лишь отсутствие «артефактного голода», схожего с наркотической ломкой.

– Хорошо, не говори, если секрет, – истолковав его молчание по-своему, сказал Феникс. – Тогда просто оповести, когда сможешь дальше идти. Через пару часов начнёт светать. День можем и тут посидеть. К вечеру очухаешься? А то видок у тебя, прямо скажем, не...

Барс сухо бросил:

– Пацана я потащу.

Быстро оделся, легко поднял тщедушного Сашку и, не оборачиваясь, шагнул в темноту. Позади с проклятиями Феникс собирал вещи и зачем-то тушил костёр. Барс широко ухмыльнулся, но шага не сбавил.

Кажется, теперь аномалии стало видно лучше.

Феникс быстро нагнал и, явно красуясь, с разбегу запрыгнул на низкую корявую ветку, стряхнув с неё последние листья. После чего мелькнул чёрной тенью уже где-то наверху. Он не сказал ни слова и, удостоверившись, что Барс видит его в темноте среди листвы, принялся понемногу забирать вправо от изначального направления. Барс следовал за ним, окончательно решив, что с загадочным мутантом ему какое-то время точно по пути. А может, и навсегда.

Аномалии действительно различались всё лучше, хотя какого-то особенного скачкообразного перехода Барс в пределах своей чувствительности не ощутил. Просто то, что раньше виделось как более или менее яркие пятна под землёй или над её поверхностью, теперь налилось цветом и объёмом, обзавелось шлейфами и аурами, протянувшимися намного дальше, чем Барс привык видеть раньше.

Светящиеся зелёные, жёлтые, красные шары, опоясанные толстыми дисками-гребнями; столбы белого света, окутанные муаром подрагивающих полей; мерцающие, подобно россыпям драгоценностей, всполохи, – всё это могло бы заворожить душу Барса, если бы она у него осталась. Он понимал это: калейдоскоп огней его не трогал, а лишь заставлял обходить самые яркие объекты стороной или с опаской пялиться на сложные аномальные образования, внезапно выбрасывающие в разные стороны щупальца-лучи.

Осваиваясь с новыми возможностями зрения, он и не заметил, как пролетело несколько часов. Темнота давно уступила место хмурому утру. Но сияющие и сверкающие разными цветами аномалии было видно точно так же, как и глубокой ночью.

Барс обходил большую насыщенно-жёлтую полусферическую воронку, как вдруг понял, что привычное движение наверху прекратилось, и поднял голову.

Феникс стоял на толстой ветке, опасно наклоняясь вперёд и держась рукой за ствол дерева, и медленно осматривался, точно искал внезапно пропавшую цель.

– Пришли, – ровным голосом сообщил он и через миг спрыгнул на землю.

Барс опустил Сашку на покрытую мхом невысокую кочку.