Святы и прокляты

В тот день неожиданным сюрпризом для всех стало появление в Гобеленовом зале хозяина «Греха». Находясь в отменном расположении духа, граф весело напевал себе под нос и, узнав, что летописцы как раз вознамерились прерваться, пригласил их осмотреть замковый зверинец.

— Впрочем, это не зверинец в строгом смысле слова, — тут же поправил он сам себя. — Скорее уж мои друзья-охотники.

— У вас есть соколы? — сразу же поинтересовалась Анна, косясь на гобелены.

— К стыду своему, я никогда не любил соколиную охоту, — развёл руками граф.

— Значит, мы идём смотреть на собак? — предположил Константин.

— На собак тоже.

Они спустились по каменной лестнице на первый этаж, и его сиятельство подвёл компанию к двери, около которой стоял стражник. Здесь по обеим сторонам коридора были установлены решётки, благодаря чему получались две длинные клетки, где могли свободно прогуливаться огромные пятнистые леопарды: старая самка, спокойно спящая на полке в клетке справа, и двое её сыновей. С ними его сиятельство, собственно, и охотился.

Коридор заканчивался внутренним двориком, где леопарды свободно резвились в то время, когда граф не мог заниматься своими четвероногими друзьями. Три пальмы, со стволами, излохмаченными кошачьими когтями, представляли собой весьма жалкое зрелище. Посередине двора располагался крохотный бассейн, в котором животные могли купаться в жару.

Попросив слугу отпереть решётку, Гансало легко скользнул в дворик, ловко закрыв за собой дверь. Леопарды тотчас подошли к своему хозяину, ластясь, точно два огромных кота.

— Когда был жив император Фридрих, все вельможи держали у себя дома собак, соколов, а кое-кто и леопардов, — гладя своих любимцев, пояснил его сиятельство. — Приручить детёныша леопарда — большое искусство, поэтому к ним обычно приставляется человек из сарацин, знающий повадки зверя. Охота с леопардами — редкостное удовольствие, но и большой риск.

Эти леопарды уже третье поколение домашних леопардов. Самую первую пару привёз сюда мой дядя-канцлер, в благодарность за услугу, которую я оказал императору Фридриху.

Фридрих был особенным человеком и мог легко найти общий язык с чужим, незнакомым ему прежде зверем. Он некоторое время просто разговаривал с ним, после чего леопард разрешал ему приблизиться. Фридрих входил в клетку и затевал новые переговоры, прося у зверя разрешения его погладить... И наконец, выходил из зверинца, ведя леопарда рядом при помощи собственного платка, накрученного тому на шею. Незабываемое зрелище!..

Пообщавшись с леопардами и накормив их мясом, принесённым служителем, его сиятельство поведал, что старшего он назвал в честь императора Крапивником. Шею зверя украшал широкий, яркий, точно крылья бабочки, ошейник. Второй леопард носил имя Саладин — с султаном Саладином воевал ещё Фридрих Барбаросса.

Гансало Манупелло вымыл руки в бассейне, и в ту же минуту прибежавший паж доложил о приезде архиепископа. Так что граф, спешно выбравшись из зверинца, был вынужден извиниться перед гостями за то, что не может показать им сегодня псарню. Но, собственно, какие могут быть собаки после леопардов?!

Глава 32 ДВЕНАДЦАТЬ МАЛЮТОК

— Полагаю, нашей очаровательной помощнице будет интересно послушать о третьей супруге императора Фридриха, сестре английского короля, Изабелле.

О, это была очаровательная девушка! С золотистыми, шёлковыми волосами и белой нежной, точно у ангела, кожей. Многие не желали признавать её природной красавицей, но императрица была прекрасно воспитана, юна и, что немаловажно, принесла Фридриху не только отличные отношения с Англией и тридцать тысяч марок серебром, но и внутренний мир с гвельфами, которые традиционно поддерживались английской короной.

Для смотрин невесты и заключения брачного договора к английскому королю отправились разодетые по такому случаю в лучшие одежды посольские. Во главе их стояли два рыцаря Тевтонского ордена и личные друзья императора: Пётр из Виней[113] и... — Фогельвейде сделал паузу, — Вольфганг Франц! Вкусу их император всецело доверял.

Честно говоря, месяцев за шесть до происходящих событий, я бы душу отдал, лишь бы первым увидеть будущую императрицу. Но, к моему величайшему сожалению, в то время я как раз лишился глаза и... Фридрих велел мне лечиться в крепости Никастро, куда через несколько лет отправили несчастного Генриха. Там я и пребывал, пока император милостиво не простил меня и вновь не приблизил к своей персоне.

— Простил за то, что вы потеряли глаз? — Анна непонимающе замотала головой.

— Если быть до конца честным, это уже не для летописи, то лучший императорский трубадур потерял его далеко не на поле боя! — ухмыльнулся бывший оруженосец.

— Не на поле боя? А как тогда? — не унималась Анна.

— Полагаю, подглядывал за наложницами императора, — засмеялся было Франц, но тут же заткнулся собственным смехом, напоровшись на свирепый взгляд единственного глаза трубадура.

— Вы полагаете, милейший Вольфганг, что мои руки всю жизнь держали исключительно лютню и не знакомы с мечом?