Святы и прокляты

Зато на шум уже бежали замковые слуги, они унесли девочку в её комнату, куда тотчас явился лекарь. Поднеся к носику Анны флакончик с солью, он дождался, когда та вздрогнула, точно её разбудили, и в следующее мгновение села на кровати.

— Как ты нас напугала! — воскликнул Константин, обнимая сестру за плечи.

— Как вы смеете?! Стража! — Анна оттолкнула брата, уставившись на застывшего с флакончиком в руках лекаря. — А вы?!

— Спокойно, Анна. Ты знаешь меня, я лечил тебя от недавней болезни. Боюсь, она вернулась.

— Я не помню вас...

— Что с ней? — К постели Анны подошёл весьма взволнованный происшествием граф Манупелло.

Анна молчала, тяжело дыша и переводя взгляд с одного незнакомца на другого.

— Боюсь, она не узнает нас, — горько вздохнул доктор. — Болезнь убила её память.

— Не узнает даже родного брата? — опешил Гансало Манупелло.

— Я, Анна Комнина Византийская, узнала бы своих сестёр и братьев, если бы увидела их теперь. Этот молодой человек кого-то мне напоминает, но я не знаю его, и не позволю дотрагиваться до меня, кем бы он себя ни возомнил.

— Это Константин сын Бурхарда Уршпергского — летописца, — представил Анне её брата Спрут.

— Не знаю такого! — девочка пожала плечами, глядя с вызовом на Спрута.

— Как же зовут ваших братьев, если они у вас есть? — хозяин замка пытливо вглядывался в, казалось, сильно потемневшие глаза своей гостьи, гадая, не притворяется ли она.

— Охотно. Мои братья — Иоанн, Андроник Комнин, Исаак, Михаил. Сёстры — Мария, Евдокия и Зоя[78], — отрапортовала Анна.

— А это кто? — граф Манупелло схватил за рукав, подошедшего Вольфганга Франца. — Его вы помните?

Глаза девочки сделались совсем тёмными, губы задрожали:

— Апостол Павел! Из лагеря Николауса!

— Апостол Павел?!.. Растолкуйте слугам, что она не бесноватая, а то пойдут молоть языками! — хозяин «Греха» метался по Гобеленовому залу, не находя себе места. — По городу бродит безумный кровник, сегодня Анна видела его, и они узнали друг друга. Ничего удивительного, что наша милая гостья со страху обратилась в принцессу Анну Комнину, у которой никаких кровников отродясь не имелось: царевна правящей династии всегда под охраной слуг и личной гвардии императора. Имена сестёр и братьев настоящей византийской принцессы? Так она из той же семьи, должно быть, ей не раз называли их. Тем не менее никакой дух царевны в неё никогда не вселялся, всё это сказки и ничего большего! Иначе она не вспомнила бы ни об апостоле Павле, ни о Николаусе, то есть о том, что узнала в видениях. Всё что у неё есть — так это видения. А одержимости нет. И когда я принесу в мешке голову этого чёртового кровника, то и страха больше не будет. Всем понятно?

До самой ночи Анна чувствовала себя византийской царевной, и все вокруг обращались к ней не иначе как «ваше высочество». По приказу хозяина замка, никто не пытался ни о чём расспрашивать Анну, надеясь вывести её на чистую воду или развлечься её описанием Византии.

Спрут отправил в город несколько своих самых преданных воинов во главе с Рудольфио, в надежде как можно скорее разделаться с Себастьяно Малабранкой. Сам он с удовольствием продолжил бы гадание, но, как назло, к нему прибыл посол от архиепископа Трои и пришлось пожертвовать личным интересом в угоду рутине.

Глава 23 СВЯТАЯ ЕЛИЗАВЕТА

— ...Фридрих мечтал, чтобы все государственные посты занимали профессионалы, имеющие определённый опыт и знания. — Поняв, что пока ничего более интересного не произойдёт, Фогельвейде велел Константину достать писчие принадлежности и, не обращая внимания на уснувшего в углу оруженосца, принялся диктовать.

Его сиятельство велел летописцам продолжать работу, окружив девочку готовыми выполнить любой её каприз служанками.

— ...Поэтому король основал в 1224 году университет в Неаполе, откуда в дальнейшем планировал получать будущих судей, людей способных занять места правителей, учёных, кроме того, там готовили философов и теологов.

Желающие стать лекарями отправлялись на обучение в медицинскую школу города Салерно. Одновременно со строительством университета король затеял воздвигнуть огромный императорский дворец в городе Фоггия, на севере Италии.

Встал вопрос, о том, уместно ли, при наличии таких образовательных заведений и возможности воспитывать чиновников на месте, и впредь соблюдать конкордат, подписанный матерью Фридриха Констанцией Сицилийской, согласно которому назначать и увольнять епископов и архиепископов — неотъемлемая привилегия Папы.

Кроме того, уважая и почитая юридическую школу Болоньи, Фридрих всё же опасался царившего там духа свободы и не желал принимать на службу её выпускников. Оно и понятно, он ведь планировал отправиться в крестовый поход, оставив образцовое государство, а следовательно, не мог позволить себе роскошь предоставить руководящие должности потенциальным бунтарям.