Священник Глеб Якунин. Нелегкий путь правдоискателя

5 ноября Полуэктовой прислали повестку на следующий допрос, назначенный на 6 ноября. Однако в этот день она уехала с двенадцатилетним сыном в Венгрию в гости по частному приглашению. 6 ноября на пограничной станции Чоп Полуэктовой объявили, что ее паспорт имеет «устаревшую серию» и поэтому за границу ее не пропустят. Подуэктова объяснила, что паспорт ей только что выдал Московский ОВИР, а когда это не помогло, попросила составить акт о недействительности паспорта. Капитан Скрипка, проводивший операцию, ответил ей, что никакого акта не будет и вопрос о паспорте она может выяснить только в Москве, куда она должна вернуться немедленно. На следующий день, вернувшись домой, Полуэктова узнала от старшей дочери, что 6 ноября весь день к ней приходили какие-то обеспокоенные люди – то «из милиции», то «из ОВИРа» – и спрашивали, где мать, когда она вернется.

Обыск у Лидии Иосифовны Здановской (тети Якунина) продолжался недолго. Проводил его капитан Заболотный. Все изъятое (в протоколе четыре пункта) принадлежит ее мужу

А. Краснову-Левитину, эмигрировавшему в 1974 году. Это – таможенная декларация о содержимом посылки на его имя из-за границы и несколько разрозненных бумаг из его архива (письма, стихи, черновые рукописи и одно заявление Инициативной группы защиты прав человека, членом которой он был, датированное 1973 годом).

Владимир Степанов, живущий в городе Пушкино под Москвой, был братом жены отца Глеба. Обыскивающие вошли в его дом в 7 часов утра с помощью соседки – она постучала и сказала, что к Степанову приехали гости. Обыск был тщательный: перевернули весь дом, лазили на чердак, некоторые предметы (шкатулку, рамку картины) взламывали. Забрали книги, письма, самиздат². Квартиру отца Глеба буквально вымели дочиста – забрали даже иконы и столовое серебро. Скорее всего, чекисты хотели подвести его под одну из уголовных статей и судить не как политического, а как уголовника. Следствие длилось десять месяцев. Отец Глеб во время следствия держался мужественно, не назвал ни одного имени, категорически отказался сотрудничать со следствием.

В марте 1981 года председатель КГБ, Юрий Андропов, направил на имя Генерального секретаря ЦК КПСС ежегодный отчет о деятельности руководимой им организации. В том числе упоминались репрессии против правозащитного движения: «…Пресечены попытки сколотить антисоветские группы: «рабочая комиссия по расследованию использования психиатрии в политических целях», «группа содействия выполнению хельсинкских соглашений», (точное название: «Московская хельсинская группа» – С.Б.) «комитет в защиту прав верующих» (речь идет о Христианском комитете защиты прав веруюших – С.Б.), «религиозно-философский семинар», «свободные профсоюзы» (речь о «Христианском семинаре по проблемам религиозного возрождения» – С.Б.) возродить организационные звенья отщепенцев, группировавшихся вокруг нелегальных изданий «Поиски», «Хроника текущих событий», «Евреи в СССР»³.

Однако переданные на Запад отцом Глебом секретные отчеты Фурова ЦК КПСС были переведены на иностранные языки и стали достоянием гласности. Пострадал генерал Виктор Титов – он скончался при странных обстоятельствах. Официальная версия гласила, что у него был инфаркт миокарда. В 1981 году уволили на пенсию Василия Фурова. Священник Василий Фонченков продолжал преподавать в Московских духовных школах. Церковный отдел КГБ принял все меры, чтобы информация об утечке секретных документов из Совета по делам религий не достигла ЦК КПСС. Тем не менее, уже в 1981 году в КГБ был направлен запрос из ЦК КПСС.