Светло, синё, разнообразно…

КЛЕРОН. Француз никогда не упрекнет женщину в непоследовательности, а немец – всегда. И это после того, как я вернула ему казну, укротила жуликов, провозгласила великие принципы, каких в Европе никто еще не провозглашал, кроме Греции, и то две тыщи лет тому…

ГЕРЦОГ. Ваше превосходительство! Большое спасибо. Года через три мы объявим республику…

КЛЕРОН. Через год!

ГЕРЦОГ. Свергнем меня с престола и отрубим мне голову.

КЛЕРОН. Хм. Тогда не будем объявлять республику. Конституционная монархия – и все, и хватит! Что может быть лучше просвещенного абсолютизма? Обожаю! И всенародная справедливость, и царственная красота! Кареты скачут, плюмажи вьются, штандарт машет, ликованье, фейерверк – нет, жалко, жалко без этого! И казнить никого не надо.

ГЕРЦОГ. Да боюсь, придется.

КЛЕРОН. Но именно у вас, ваша светлость, будет исключительное право прощать и миловать. «Мы, Александр фон Гроссбах, нашей монаршей милостью даруем…» – что мы даруем?

ГЕРЦОГ. Всю нашу жизнь и сердце – первой и единственной возлюбленной нашей Клерон.

КЛЕРОН. Да, любовь моя, да!

Объятие.

Я хочу, хочу, чтобы ты был первым среди европейских монархов: самым мудрым, самым милосердным и очень богатым! Я ужасно тебя люблю, до того люблю, что, пожалуй, ограничу избирательное право. А пока – вперед, великое герцогство Гроссбах должно знать своего премьера! Боже мой, целую неделю мы будем с тобой неотлучно! Надеюсь, у тебя есть где-нибудь уединенный замок?

ГЕРЦОГ. Самый красивый – в Гроссбрюнне.

КЛЕРОН. И чтобы плющ по каменной стене…

ГЕРЦОГ. А это в Гроссенштейне.

КЛЕРОН. И чтобы среди роз благоуханных всю ночь фонтан немолчный ворковал…

ГЕРЦОГ. Кажется, в Гроссбауэре… прямо под окнами.

КЛЕРОН. Вперед, в Гроссбауэр! в Гроссбрюнн! В Гроссенрай и Гроссблаженство! Рыдай, столица, плачьте, придворные – вам оставляем мы неусыпные труды и новые заботы. Ничего, ничего: поломать голову всегда полезно.

ГЕРЦОГ. На этот счет будь покойна: к нашему приезду тебе выроют огромную яму…

КЛЕРОН. Нет, ты совершенно меня недооцениваешь! Казенный ящик заперт намертво: замок секретнейший, ключ неизвестно где – это раз. Моя правая рука, испытанное ухо и верный глаз остаются здесь: Бабетта человек театральный, шпионит как кошка! – это два.

ГЕРЦОГ. И все равно они нас надуют – это три.

КЛЕРОН. Они уже рыли мне яму, сами же в ней и оказались. Ну чего ты боишься? Мы талантливее, мы их переиграем.

ГЕРЦОГ. Да боюсь, ты не сумеешь…

КЛЕРОН. Я актриса – я умею всё.

ГЕРЦОГ. Например, стрелять…

Клерон внезапно хватает сложенный веер, как пистолет, и – пам! пам! пам! – «стреляет» из него в Герцога не хуже Юла Бриннера, то есть быстро и в разных позах.

КЛЕРОН…а также в темноте через плащ, на скаку из-под брюха и по отражению в зеркале с обратным наведением.

ГЕРЦОГ (подняв руки). А все равно они…

КЛЕРОН (закрывает ему рот). Все-то ты знаешь…

ГЕРЦОГ. Клерон, я старше тебя на тысячу лет.

КЛЕРОН. Да? А ты знаешь, сколько мне?

ГЕРЦОГ. Женщин обычно не спрашивают…

КЛЕРОН. А я сама скажу. Я была Орлеанской Девой, а до нее Клеопатрой, а еще раньше – Еленой Прекрасной, это четырнадцатый век до нашей эры! Хороша старушка?

ГЕРЦОГ. Да!.. Да!..

Музыка.

Только что уехали Герцог и его первый министр. По авансцене по очереди пробегают:

ЭМИЛИЯ. Уехали!

БАБЕТТА. Уехали…

ЛЕНАУ. Уехали.

РАТЕНАУ. Уехали. За дело, господа, за дело, за труд! Раз, два, раз, два – учите новые слова. Разум, Достоинство, Просвещение! Разум, Достоинство, Просвещение! Прима, секунда, терция! Эники, беники, цукетеме. Я иду искать, кто не спрятался, я не виноват.

ЛЕНАУ. Что вы мелете, барон?

РАТЕНАУ. Самое главное – Достоинство. Что такое Достоинство? Вот идет человек достоинством в один мильон. Вот идет человек достоинством в пять мильонов. Вернее, едет. Вернее, его несут. Под балдахином. А вот идет человек достоинством в три копейки. Вернее, ползет. А скорее всего, лежит. И не под балдахином, а под столом. Почему? Потому что нет Разума. Самое главное – Разум. Это раньше были одни инстинкты. То есть люди жили и воровали как-то бессознательно. Зато теперь надлежит отдавать себе отчет. Для чего и необходимо Просвещение. Ах, просвещение, просвещение, как все-таки оно нам нужно! Надо! Надо уметь читать и писать! Чтобы было что умножать. И складывать. Вы согласны?

ЛЕНАУ. Я солдат. Не надо стрелков – не будет стрелков. Надо земледелие – будет земледелие, сказано – сделано. В любом случае необходим облог налогом.

РАТЕНАУ. Прогрессивным налогом, барон, прогрессивным! За работу, господа, за дело, за труд! Пора покончить с паразитизмом высших олигархических слоев в период первоначального накопления путем более смелого обращения капитала…

ЛЕНАУ. Что-что?

РАТЕНАУ. Так, пустяки. Рецидив ясновидения. Всегда немного опережаю свое время. Вы что-нибудь придумали со своими земледельцами?