Свет и тьма, или Поэма о трех девицах

— Сказала «нет».

Зачем ему такая?

— Какая ты такая?

— Ты не знаешь?

— Да, Господи!

Забыть давно пора!

— Чтоб он годами попрекал меня?

— Коль любит, попрекать тебя не будет.

В этой жизни все мы пленники. Чтобы

Наша жизнь не превратилась в тюрьму,

Мы должны прощать друг друга. Иначе

Нам не выбраться из ямы на свет.

Ты была еще малышкой. Твой папа

С ветврачихою любовь закрутил.

Повезет ее на дойку. И в кущи.

И закусочка, и водка у них.

Мне в открытую почти говорили,

Но поверить я никак не могла.

Он такой открытый и честный,

И обманывать не станет меня.

Но сомнение запало. И стала

Я внимательно за ним наблюдать.

Возвращается он поздно с работы,

А порой явиться за полночь мог.

И частенько с запашком. На работе

Очень редко он вообще выпивал.

А когда садился он пообедать,

То чему-то улыбаться начнет.

А однажды на рубашке светлый волос

Я нашла. У ветврачихи такой.

Ну, а главное ко мне равнодушен.

Вижу, я ему совсем не нужна.

Ну, и как-то мы повздорили чего-то.

Не сдержалась, наорала на него.

Ну, и высказала всё. Усмехнулся.

«Доложили всё товарки тебе.

Ну, и что же здесь такого? Между прочим,

Я мужик и это дело люблю.

Ты во всем одна виновата.

Не умеешь ты себя подавать.

Одеваешься в старьё, как чумичка,

Про косметику забыла совсем.

Ну, и это… ты лежишь, словно плаха.

Только что еще не храпишь».

Разревелась я тогда, даже сердце

Защемило. Хоть в петлю полезай!

«Уходи-ка ты к своей суке!

Чтобы больше мы не видели тебя!»

Усмехается: «Смотри! Напугала!

Я и сам давно подумывал уйти».

Одежонку я его собираю.

Молча сумку подхватил и ушел.

— Что-то раньше, мама, об этом

Не рассказывала ты никогда.

— Ну, а чем тут, дочка, хвалиться?

Нечем. Только это не всё.

Ну, наплакалась, конечно. Нарыдалась.

Только некогда особо рыдать.

О тебе заботиться надо.

И хозяйство, и работа еще.

В общем, боль моя поутихла.

А увидимся, молча пройдем.

Он и денег не давал ни копейки.

Всё никак на алименты не решалась.

Ну, и как-то раз на гулянке

Агроном положил глаз на меня.

А гуляли мы у подруги.

Собираюсь я домой. Следом он.

Говорит мне: «Вон стоит мой уазик.

Всё же ночь. Давай подвезу!»

Ну, подвез. И снова за мною.

Не хотела я пускать. Только он,

Словно танк. Сгребает и тащит.

Так уж вышло против воли моей.

— А потом?

— Ну, как-то явился вечерком

Он дня через два.

Снова лезет. Кочергу я схватила.

Матом выругался он и ушел.

А примерно через полгода

Папа твой вернулся назад.

Всё сидит на кухне, вздыхает

И бормочет: «Ты прости уж меня!»

Снова стали жить.

Он какой-то стал другой.

Глава пятьдесят четвертая

СВАДЬБЫ. СРАЗУ ТРИ

Называют тебя золотою.

Хоть банально. Но есть в том резон.

Потому что пора наступила,

Чтоб заполнить свои закрома.

В погреба засыпают картошку.

А на полках пузатые банки:

Помидоры с кровавою плотью,

Огурцы, как подводные лодки,

В мутных водах рассола плывут.

Шапку набекрень.

Галстук сбился набок.

Эх! Гуляй, деревня!

Песни пой! Пляши!

Не одну же свадьбу,

Целых три играют!

Все столы собрали,

Лавки все снесли.

Пьют вино и пиво.

Водкой, самогонкой

Балуются тоже.

Тут родни в деревне,

Считай, что полдеревни.

Как-никак три свадьбы!

Это ни одна!

Ой! Смотрите! Кто там

Шагает с остановки?

Не определишь.

Да не наш он вроде.

Значит, прибыл в гости.

А к кому он прибыл

Разобраться надо.

Пригляделась Люба,

Саша присмотрелся.

Это же Степаныч,

Мастер дорогой!

Бросились навстречу.

Люба приподняла

Платье и несется,

Попробуй догони!

Кинулась на шею,

Как к отцу родному.

Плачет и целует

Люба старика.

Вот никак не ждала

Гостя дорогого.

— Как же вы решили?

Как же нас нашли?

— А чего решаться? –

Отвечал Степаныч.

— Вы мне как родные.

Прикипел к вам сердцем.

Я вдовец, ребята.

Дочь моя далеко.

За морями, океаном

В Америке живет.

А как вы уехали

Загрустил я что-то.

Не идет работа,

Всё валится из рук.

Мялся-колебался.

Нет! Решил поеду.

Повидаюсь, может,

Легче станет мне.

А в сторонке слушал

Их директор ЗАО.

Слушал. И конечно,

Всё мотал на ус.

А потом подходит,

Тянет к нему руку.

— Вижу вы рабочий,

Крепкий человек.

Три подруги в подвенечных

Длинных платьях за столом.

Сразу три играют свадьбы.

Вся деревня собралась.

Хвалят жениха Надежды.

Из соседней он деревни.

— Вот хозяин! Работяги!

Три коровы, пять свиней.

Заживете с ним богато.

И машина — иномарка.

Дом красивый и просторный.

И не курит. И не пьет.

Надя с ним училась в школе.

Хоть он не был хорошистом,

Но старался, был прилежным.

Слова грубого не скажет.

Федя — вовсе не красавец.

Но ведь главное не это.

Главное — любил Надежду

Он еще со школьных лет.

Или Наде его жалко,

Или был он ей по нраву.

Души женские — потемки.

Разберись, попробуй, в них!

Листаю альбом незапамятных лет.

Какие красивые лица!

Нам в жизни незаметно открывались

Иные горизонты. Может, там

Нас ожидала жизнь совсем иная.

Но нас страшили неизвестные пути.

Как бросить всё знакомое, родное,

К чему душой и телом прикипел,

Где каждой вещи место есть своё,

Где всё найдешь с закрытыми глазами?

Нет! Неизвестность нас пугает. Перед ней

Испытываем мы животный страх.

Нам монстры видятся, костлявая с косою,

За каждым поворотом лютый враг.

Поэтому колумбов очень мало.

Кортес найти не может добровольцев,

С которыми в неведомые страны

За золотом отправился бы он.

Не потому ли множество несчастных