Свет и тьма, или Поэма о трех девицах

Ничего не может лучше,

Чем огромное богатство.

И желание любое

Исполняется тогда.

А потом сказала Вера:

— Я хотела бы, девчонки,

Чтобы муж был знаменитый,

Популярный очень был,

Чтобы был он всем известен,

Все его бы узнавали

И на всех телеэкранах

Во всех странах он мелькал.

И его большая слава

На меня б тогда пролилась.

И за мною папарацци,

Как за ним, гонялись тоже.

А потом они взглянули

На свою подругу Любу.

— Ты чего молчишь, Любаша?

Не мечтаешь ни о чем?

— Без мечты, — сказала Люба,

— Человек никак не может.

Если он мечтать не станет,

Жизнь закончится его.

Нет, не нужен мне богатый

И не нужен знаменитый.

Пусть он беден, неизвестен,

Лишь бы он любил меня,

Чтобы я его любила,

Чтоб о нем болело сердце,

Чтобы каждую минуту

Я бы думала о нем.

Тут, откуда непонятно,

Старичок возник какой-то

Незнакомый, улыбнулся

И отвесил им поклон.

— Вы меня уж извините,

В разговор я ваш вмешался.

Я его, признаюсь, слушал.

И хочу я вам сказать.

Значит, то, о чем мечтали,

Всё исполнится, девчонки.

Я волшебник. Ну, посмейтесь!

Только вспомните меня.

Я брожу по белу свету,

Исполняю я желанья

И мечты я воплощаю.

Вот такой я добродей.

Надя с Верою хохочут.

Старичок какой забавный!

Видно, хлопнул он чекушку

И несет такую чушь.

Только Люба не смеется,

Тормошат ее подружки.

— Ты чего грустишь, подруга?

Старичок такой смешной!

Огляделись. Что такое?

Он же здесь стоял на месте.

Как сквозь землю провалился.

И когда уйти успел?

Снова грустные коровы

Возвращаются домой,

Вымя полное налили

Благодатным молоком.

Пастырь Коля-матершинник

Не гарцует, измотался,

Но девчонок он увидел,

Спину выпрямил. Орел!

Сердобольные хозяйки

Ждут безропотных кормилец.

Ворота им открывают.

Проходите, господа!

Визгливый оркестрик группы «Пуля»

На маленькой сцене кривляется.

Сегодня суббота. В сельском клубе,

Как повелось, дискотека.

Поют — это громко сказано! –

Попсу, что с инета скачали.

Бьют по дешевым гитарам,

Словно по наковальне.

Ударник по барабанам

Стучит, никого не слушая.

Главное — он уверен –

Стучать надо чаще и громче.

Приходят с пятого класса

И даже два третьеклассника.

А самый старший Серега,

Ему уже двадцать пять.

Еще из соседней деревни

Приедут на мотоциклах.

Считай всю неделю ждали

Очередной дискотеки.

Стоят на крыльце, что постарше.

Курят. Бутылку по кругу,

Что куплена ими на хате

Пускают. И громко смеются.

А говорят, через слово

Мат запуская, иначе

Будешь выглядеть лохом,

А не крутым пацаном.

Из клуба выходит Вера,

Обиделась Вера на Надю.

Танцует весь вечер с Денисом,

Как будто не знает она,

Что Вере он нравится очень.

Подругой еще называется.

Такую подлянку Вера

От Нади не ожидала.

И только с крыльца спустилась,

Догнал ее Игорь.

— Верунчик!

Никак ты домой собралась?

Можно тебя проводить?

Музыка на дне твоей шкатулки.

Ей так нравится безумно танцевать,

Чтоб смотрели парни восхищенно

На ее точенную фигурку,

Чтобы ей они цветы дарили,

Говорили нежные слова,

Чтоб ее до дома провожали,

На прощание поцеловав.

Нет! Конечно, не из этих деревенских

Суженного выберет себе.

С ними только так поцеловаться,

Главное ж достанется Ему

Принцу, что приедет на мустанге

Белом или черном шевроле.

И ее подхватит он на руки

И, целуя, в сказку унесет.

Всё же всё равно обидно очень.

Знала же: ей нравится Денис.

Ну, не так, чтобы в него влюбиться,

А гулять, целуясь иногда.

Большего, конечно, не позволит.

Но так хочется, чтоб он ее любил,

Чтобы, как молитву, ее имя

Он шептал, писал о ней стихи.

Всё же Надька вредная ужасно.

Ладно! Прибежит еще и будет

Перед ней заискивать она.

— Верка! Ты чего? Оглохла что ли.

Игорь догоняет.

— Провожу!

Ты домой?

— Куда ж еще?

Конечно.

— А чего ты рано так ушла?

— Надоело и ушла.

— Понятно.

Вот дошли до улицы ее.

А живет почти в последнем доме.

Два лишь фонаря горят. Пустынно.

Ни души. Собаки только лают.

— Можно я возьму тебя под руку?

— Женщины берут мужчин под руку

— А! тогда…

За талию обнял.

— Ты чего?

— Я ничего.

А что?

Встал он перед ней.

К себе прижал.

— Отпусти!

— Не отпущу!

Целует.

А рука его уже ныряет

Ей под блузку.

Грудь ее он жмет.

Водкой от него несет. И Вера

Упирается, толкает, что есть сил.

— Закричу! А ну-ка перестань!

Я всё это знал. Я всё это видел.

В деревне не спрячешься. Как на ладони.

Любую покупку увидят, обсудят.

Здесь всё, как в семье. Каждый шаг твой известен.

Кому-то не нравится эта открытость,

Что каждому ты интересен, и могут

Часами персону твою обсуждать,

Как будто ты очень известная личность.

А если ты замкнутый и нелюдимый?

Хотя и порока здесь нет никакого.

Еще интровертами их называют.

Да мало характер какой у людей!

Но это же… это лишь ширма.

А главное, что он в душе своей носит.

Добро ли в душе у него торжествует

Иль дьяволу душу продал он давно.

Одни этих девушек строго осудят.

Такие — сякие! Да разве так можно?

Да их справедливо судьба наказала!

И можно сильнее еще наказать.

На каждый роток не накинешь платок.

И пусть говорят. А иначе не могут

Подобные люди. Ведь только плохое

Способны они говорить про других.

Но только себе они делают хуже.

И злые слова, что они извергают,

Назад возвращаются к ним бумерангом.

Извечно стремление каждого к счастью…

Пустынная улица. И лишь в ее начале

Две крохотных фигурки.

Никак нельзя на этом расстоянье

Их разобрать.

Хоть улица зовется Молодежной,