Свечная башня

Вот она и вспомнила, как звали горисветовского маньяка! Свечной человек его звали! И нетрудно догадаться, почему… Понять бы еще, кто такая Хозяйка свечей. Взгляд Мирославы остановился на портрете Агнии Горисветовой. Агния смотрела на нее с внимательным прищуром. Или это просто игра света и тени?

Как бы то ни было, а ей стоило бы получше узнать историю усадьбы. Не ограничиваться скупой информацией, выложенной на сайте школы, а копнуть самой. И копнуть поглубже! Если не получается разобраться с собственным прошлым, то почему бы не попробовать разобраться с прошлым рода Горисветовых? Ночь предстоит длинная, провести ее она планирует в одиночестве. Никаких Славиков! Никаких игр в зай и тигриц! В конце концов, она может просто не открыть дверь.

Прежде чем отправиться к себе, Мирослава уже привычно обошла территорию. Начала с конюшни, но дяди Мити на месте не оказалось. Да и немудрено, часы показывали половину десятого вечера.

Оставшиеся в школе ученики были в своих комнатах. Мирослава вдвоем с Лисапетой дважды пересчитала их по головам. Насчитали тринадцать человек. Вот такая чертова дюжина одаренных, но никому не нужных детишек! Лисапета выглядела смурной и расстроенной. Мирослава подозревала, что это из-за найденного в затоне утопленника, который с великой вероятностью мог оказаться пропавшим Разумовским. Не то чтобы она так уж много помнила из того страшного лета, но кое-что в ее памяти все-таки сохранилось. Наверное, это были безопасные воспоминания, которые не нужно было запирать ни в потайной комнате, ни в потайном ящике. В этих воспоминаниях Лисапета была на десяток лет моложе и на несколько десятков килограммов стройнее. В этих воспоминаниях она была легка и полна оптимизма. Или это был не оптимизм, а влюбленность? Сколько раз маленькая Мирослава видела ее, спешащей по парковой дорожке к Свечной башне? Сказать по правде, много! И выходящей из башни тоже видела. И мечтательное выражение на некрасивом, краснощеком лице помнила.

А вот Разумовского вспомнить никак не получалось. Мирослава даже специально отыскала в школьной библиотеке фотоальбом. Его тем летом по распоряжению Всеволода Мстиславовича вел учитель музыки Исаак Моисеевич. Он приезжал в лагерь из Чернокаменска несколько раз в неделю к кому-то из воспитанников. Мирослава запамятовала, к кому именно. У нее и самой была учительница рисования. Пожилая, степенная дама Амалия Ивановна. Амалию Ивановну неизменно подвозил в Горисветово Исаак Моисеевич. Тогда Мирославе это не казалось странным, а теперь она бы непременно заподозрила этих уважаемых и милых людей во взаимной симпатии. Вот, кстати, и первые кандидаты в список следователя Самохина. И если это список подозреваемых, то следователя ждет великое разочарование, потому что Амалии Ивановны уже несколько лет нет в живых, а Исаак Моисеевич даже тринадцать лет назад производил впечатление безобидного старичка.

Он увлекался музыкой и фотографией. Кажется, фотографией они увлекались вдвоем с Амалией Ивановной. Как бы то ни было, а плодом их увлечений стал фотоальбом. Мирослава просматривала его мельком, когда год назад впервые за долгое время переступила порог усадьбы. Исключительно с целью вспомнить Разумовского, потому что слухи ходили разные, потому что именно его подозревали в тех жутких убийствах. Она посмотрела, даже фотокарточку зачем-то достала из альбома. Она смотрела, мысленно готовясь к панической атаке, понимая, какую дверь может открыть эта ее попытка. Но ни одна дверь не открылась, не дрогнуло ничего ни в душе, ни в сердце. Даже паническая атака не случилась. Мирослава вздохнула одновременно с сожалением и облегчением и вернула альбом обратно в библиотеку. Тогда вернула, а теперь вот подумала, что альбом может пригодиться если не ей самой, то следователю Самохину. По альбому будет проще составлять списки. Не только потенциальных убийц, но и потенциальных жертв…

Как же она не подумала! Почему остановила свой выбор только на одном человеке из своего прошлого? Ведь их было много! Тех, кого она по той или иной причине выбросила из головы.

К библиотеке Мирослава почти бежала. Благо, все обитатели школы уже разбрелись по своим комнатам. Она точно помнила и стеллаж, и полку, но альбома на месте не нашла. А он там был! Мирослава специально встала на стул, чтобы лучше все рассмотреть. Альбом лежал на самой верхней полке еще совсем недавно, на пыльной деревянной поверхности остался чистый прямоугольный отпечаток. Отпечаток был, а альбом исчез…

Мирослава спрыгнула со стула, огляделась по сторонам. Кому мог понадобиться альбом тринадцатилетней давности? А если понадобился, то с какой целью? Вот она хотела с его помощью вспомнить, а тот, кто его забрал, чего хотел? Ответ напрашивался сам собой: чтобы не вспоминали.