Свартхевди - северянин

       - Возвращать славу и величие должен был мой брат! - прорычал Уилл - С Абелардом с детства возились, все внимание и забота доставались ему! Ему должен был отойти Ульбрехт! Но три года назад, он, пьяный, свалился с лошади и сломал спину так, что за него не брались лучшие целители. Калека не может наследовать майорат, и старшим стал я... Пойми, Сварти, - тяжело дыша он свалился на свою кровать - Я люблю отца, мать и брата, но свою судьбу буду решать сам.

       Я его понимаю. Сочувствую даже. Для меня, наверное, легче было бы рубиться с драуграми, чем вот так вот.

       Но, что ж поделать...

       - Иди, Уильям, седлай коней. Раз пора - значит, пора. А я пока соберу мешок и куплю харчей в дорогу.

       - Ты еле ходишь, куда тебе ехать?

       - Все будет в порядке, я уже почти поправился. По пути остановимся на седмицу-другую в каком-нибудь селе, там дырка и подзарастет еще.

Глава 31.

       Чтобы "дырка подзаросла" месяца не понадобилось. Даже двух седмиц не понадобилось. Виной ли тому было знакомство с добрейшим болотным деревом, чудесная ли вода, выпитая мною в непомерном количестве, мои ли заговоры и лечебные травы, или же я просто сам по себе такой молодец - выяснить было непросто. Но в маленьком борге на полтора десятка дворов, милях в тридцати от тракта, мы пробыли дней десять. Ничего особенного, о чем стоило бы упомянуть, там не происходило: я просто жрал в три горла, спал по полдня, мылся в небольшой речушке неподалеку. Уильям занимался почти тем же, разве что от переживаний ему кусок в горло не лез: мало ему было тоски по любимой, так еще и вид отца, которого он узрел въезжающим во врата славного Эйхельфельда, внес дополнительное смятение в его душу.

       Хорошо, что я успел продать трофеи до нашего отъезда (а вернее, бегства) из Эйхельфельда, так что деньги были. Три меча со сбруей и старый Уиллов клинок, все шлемы и единственную целую кольчугу забрал хольд; все щиты и моя кожаная бронька разошлись по торговцам, а прорубленные кольчуги достались кузнецу. Пришлось немало поторговаться, конечно, но я не продешевил, хотя надуть меня пытались. Особенно старался местный жадный хольд: сначала попробовал зачесть часть трофеев за долг, но расценки лекаря и трактирщика я узнал заранее, и он обломался. Потом, ковыряя ногтем зазубрины на клинке, попорченном фрайхером Адамом об мой щит, он рассказал мне смешную байку о сыром железе и подмастерье кузнеца, чье негодное изделие, дескать, он и держит в руках, чем изрядно меня повеселил.

       Я не злился на него. Он видел перед собой молодого дренга, и не мог не попытаться меня надуть. Однако не вышло.

       Так что в наших кошелях снова зазвенело, и голодать нам не пришлось. Коровье молоко, овощи, мясо кабанчика, свежий хлеб и сыр - вот то, что нужно для раненого героя, для восстановления сил телесных и от ран скорейшего исцеления. Еще бы деву красивую под бок, дабы немного разнообразить ночное времяпрепровождение, но деву мне не предлагали. Впрочем, и просто спать не в лесу с пауками и муравьями, и не в каменном чулане замка тоже хорошо.

       Рана затянулась, оставив неровный багровый рубец со следами стежков, и, хоть и беспокоила, но вполне терпимо, так что все стало, вроде как, и неплохо. Не так, как раньше, но все равно неплохо. И вот, спустя полторы седмицы, мы оседлали наших коней, и снова помчались навстречу Уилловой любви, что свила себе гнездо в вольном городе Эркенбурге.

       А в Эркенбурге было хорошо.

       Огромный оказался город, больше чем Дорнмауэр, и тем более Эйхельфельд, не говоря уж о Хагале. Я говорил о том, что все упомянутые селения были многолюдны?

       Был неправ.

       Народу в Эркенбурге было, наверное, больше, чем во всем нашем фюльке. Ну, может, не больше, но сравнимо. И городскими укреплениями местный конунг явно не пренебрегал: высоченные стены и широкие, приземистые башни хоть и не выглядели новыми, но содержались в надлежащем порядке. Видать, было что взять в этом городе, и, возможно, находились желающие это проверить. Толстенные ворота, обитые железом, бдительная стража (спросившая с нас медь за лошадей), жрец в красивой мантии, надзиравший за тем, чтобы не проникла в город никакая нечисть, хитро спрятавшись под человечьей личиной - все тут серьезно оказалось устроено. И даже с первого взгляда понятно: ярл или конунг, взявший на меч такой город, добудет себе великую славу и великое же богатство. Но если защитники будут готовы к нападению, то обойдется это большой кровью. Да и много будет этих защитников: ополчение, гарнизон города, купеческая стража, свита благородных мужей... Еще нидингов всяких из тюрем понаберут, трэлей, бродяг и разбойников, дадут ножи и копья, пообещают прощение и награду в обмен на храбрость...

       Но если удачи ярла хватит, то его имя запомнят на века, и в Чертогах Павших, когда он туда явится, то займет место не в конце стола.

       Красивый и богатый город.

       И море! Море рядом!