Свадьба собаки на сене

Вечером он напился, как не напивался со времен школьной юности. Он сидел в кресле, положив ноги на журнальный столик, у его ног стояли бутылки, а ужин был разложен тут же рядом, на аккуратных вощеных листах бумаги – посуду он решил не трогать. Ему было все равно. В жизни вдруг стало так грязно, так неопрятно, так непролазно, что он махнул рукой на домашние приличия. Как лег спать, он не помнил. Проснулся от настойчивого телефонного звонка.

– Да, сейчас не могу разговаривать, – произнес Вадим, чувствуя, что умирает от жажды.

– Перезвони как сможешь, – это был его голландский друг.

– Хорошо, – пообещал Вадим и стал собирать вещи. Он вспомнил, что уже ночью в его совершенно пьяную голову пришла простая мысль: надо ехать в Москву. Не сидеть здесь, не протирать штаны и не трепаться с бездельниками, не гулять по набережным каналов и не ужинать в любимом рыбном ресторанчике. Надо срочно вылетать в Москву, и запретить ему это сделать никто не сможет. Ни у кого нет уже никакой власти над ним.

Вадим сварил кофе, принял анальгин и стал собирать вещи. По голландским программам показывали Москву с толпами людей, показывали Белый дом, который был взят в живое кольцо, показывали танки, а ночью показали гибель троих ребят. К этому времени Вадим все уже уложил. Квартира выглядела разгромленной, но это его не волновало. Он пытался достать билеты на самолет, и тут оказалось, что билетов не достать. То ли все ринулись домой, в тот ужас, который показывали по телевизору, то ли были еще какие-то причины, но Вадиму по брони удалось купить билет только на двадцать второе августа.

С билетами на руках он долго ходил по Амстердаму, подводя итог той жизни, в которой все было ясно и благополучно. Новая жизнь казалась беспросветной, и так хотелось навести в ней порядок, что Вадим не чувствовал сожаления, что покидает Амстердам. Он торопил время, чтобы быстрее улететь отсюда и попасть в Москву, где у него было столько дел.

Двадцать первого числа в Москве закончился дождь, и с ним закончился путч. Вадим все это видел по телевизору. Он сидел на чемоданах, радовался за тех людей, которые обнимались с военными, которые шли огромной колонной с новым российским флагом, которые что-то рассказывали корреспондентам. Он смотрел похороны погибших и по привычке сомневался: все ли показали, все ли рассказали, а не было ли еще жертв? Не скрывают ли от людей правду? Вадим еще не понял, что отныне все будет правдой, ее станет даже слишком много и она будет порой ужасна.

– Ты почему не позвонил? Я ждал, дело есть! – вечером он говорил со своим голландским другом, про которого Вадим совершенно забыл.

– Извини. Я приеду к тебе утром. Потому что завтра в обед я улетаю. Возвращаюсь в Москву. – Вадим произнес это с какой-то гордостью.

На следующий день ровно в десять Вадим был в офисе компании, занимающейся поставками пищевого и холодильного оборудования. Его встретил все тот же друг и еще какой-то солидный человек, который с радостью пожал Вадиму руку.

– Я управляющий амстердамским филиалом. Я много о вас слышал. Мне рассказывали партнеры, что именно с вами приятно иметь дело. Вы пунктуальный и исполнительный. У нас есть предложение к вам.

– Какое? Я уезжаю в Москву. Все ваши контракты будет вести другой сотрудник.

– Нет, речь не об этом. Хотя, надо признаться, вы нас расстроили. Но может быть, вы согласитесь поработать у нас. По контракту. Рабочую визу мы обеспечим. Все будет официально.

Вадим от удивления растерялся. Такое предложение было неожиданным, и он даже не представлял, как технически можно его реализовать.

– Мне надо подумать. Я не знаю, как на это посмотрят…

– Мы вас понимаем. Особенно если учесть все последние события. Мы поймем, если вы откажетесь, но все же надеемся на положительный ответ. – Солидный господин поднялся со своего стула, показывая, что разговор окончен.

Вадим вышел на улицу, в голове звучали слова друга-голландца: «Тебе решать, но это очень хороший опыт!» Вадим пешком дошел до дома, оставалось четыре часа до самолета. В его квартире ждали собранные сумки и чемоданы. В Москве его ждала пустующая квартира матери – все остальное имущество он оставил Рите. Что с работой в Москве – непонятно. В Москве живет женщина, которую он любил. И он надеялся, что с ней все в порядке, что она жива-здорова, что ее семья пополнилась детьми. Он был бы рад, если бы это все действительно было так, несмотря на все это, он все равно ее любит. Просто любовь эта стала другой. Стала драгоценным воспоминанием, без которого жизни не будет.