Svadba

Великий еврей Соломон сказал:

– Все дело здесь, – и дотронулся рукой до головы.

Великий еврей Иисус Христос сказал:

– Все дело здесь, – и приложил руку к сердцу.

Великий еврей Карл Маркс сказал:

– Все дело здесь, – и положил руку на живот.

Великий еврей Зигмунд Фрейд сказал:

– Все дело здесь, – и коснулся рукой гениталий.

А великий еврей Альберт Эйнштейн сказал:

– Все относительно.

Всё ли?

– Кирилл разбил машину Хромополку.

– Что?!

Мы с Нинулей уже улеглись. До свадьбы – два дня. Точнее, ночь – день – ночь. Мы уже с ней в постели. Еще завтрашний день – и все.

– Я не хотела рассказывать при всех...

– Поэтому ты на ночь глядя... чтоб совсем не заснуть.

– Не злись, оба целы остались. Можешь спать спокойно.

Злость на Кирилла я чуть было не сорвал на ней.

А произошло вот что. Где-то часов в шесть (до моего прихода с работы) прямо с места происшествия звонил Сашка. Он думал, что я уже дома и смогу приехать, чтобы утихомирить Кирилла. Он не называл его по имени, а го­во­рил "ваш друг", но Нинуля тотчас поняла, что речь о Кирилле. После случая с полицией, только дурак мог не догадаться, кому из "наших друзей" мешает жить Хромополк.

Кирилл подкараулил его при выезде из фирмы и на полном ходу врезал­­ся в его машину на своем мощном пикапе. К счастью, удар пришелся на заднее крыло, багажник и бампер. Иначе, смертельного исхода было б не избежать. Сомнений в намеренности содеянного быть не могло, по крайней мере у меня, по той прос­той причине, что Кириллу в том районе делать нечего. Он и живет, и рабо­та­ет за три десятка миль от того района.

– Я позвоню Сашке.

– Не вздумай: первый час ночи!

Я хотел знать подробности. По рассказу Нинули, Сашку возмутило боль­ше всего то, что Кирилл сыграл роль жертвы, чуть ли не в драку полез с Хромополком, пытался свалить всю вину на него, возмущаясь его неумением водить машину, незнанием правил уличного движения.

Я представлял себе разъяренного Кирилла. Он и в спокойном состоянии (если допустить, что таковое совместимо с ним) хорош. А тут – сущий дья­вол, видимо. Полицейский, протоколировавший происшествие, чуть было не увез его с собой.

Где же честность, господин Кирилл? Где же ваша честь, героический за­щит­ник Масады, фантазер и мудак? Или все средства хороши для достиже­ния цели? Но какова же цель? И что вы намерены Потапову сделать?.. Не пора ли уняться? Историю не переписать ни новыми чернилами, ни новой кровью...

С такими мыслями попробуй уснуть. Нинуля тоже всю ночь ворочалась. Не знаю, спала ли. Обычно, в таких случаях, мы разбегаемся по разным спаль­ням. А тут – полный дом гостей. Все четыре спальни заняты. Боишься нарушить покой дорогих и близких. Не поку­рить, не выйти. Словно в ка­ме­ре.

Под утро я все же задремал, но, видимо, не глубоко, поскольку пробудился от касания солнечного луча. Думал, что проспал все на свете, взглянул на часы – еще шести не было. Голова тяжелая, как чурбан. В глазах – песок. Вышел в кухню: все наши женщины уже не спят. Сидят на веранде, обсуждают, каких холодных закусок покупать и сколько. Нинуля записывает, мама с Цилей наперебой подсказывают, спорят, диктуют. Колбасы, сыры, различные виды соленой рыбы, селедки. Все они знают: име­на, вес. "Не страшно, что купим больше. Пусть лучше останется, чем не хва­­тит".

Я уже, кажется, упоминал, что в рент свадебного помещения входит и стол, то есть еда. Однако американский метод сервировки стола ни при какой погоде не может удовлетворить нашу русско-еврейскую публику.

У американцев как? Сначала бар с напитками – без всякой еды, потом три блюда, подающиеся и убирающиеся по очереди одно за другим. И ни крошки больше. Скажем, на первое – салат, на второе – что-нибудь мясное с гарниром, на третье – кусочек торта или мороженное. Вот и все. Точно в сто­лов­ке. Поели, убрали столы – и все. Дальше только танцы при голых сто­лах. Бар с напитками – пожалуйста, может быть открыт и во время танцев, но никакой закуски. На американских вечерин­ках вся процедура наполнения утробы занимает, от силы, часа полтора, ну, максимум, – два.

Стыд и позор!

Этот ничем не оправданный изъян буржуйского обычая ("скупые они или нажрались уже на всю жизнь?") решено было исправить собст­вен­ными силами. В дополнение к американскому трехблюдному обеду, напечем пи­рож­ков, нажарим котлет, накупим изысканной холодной снеди – и превра­тим свадебные столы в постоянно действующие источники чревоугодия и сладо­страстия.

Пировать – так пировать по-нашенски. Как говорит наш родственник Ди­ма, а што-о? А што-о, они нас будут учить, как есть?

Сегодня нам предстоит хорошенько помотаться по магазинам. Летний день – большой день, жара. За зав­траком решаем совершить коллективный утренний поход на озеро, на пляж. Мама, Сема с Цилей, Гриша с женой и дочкой и мы с Нинулей.

Прекрасно. Озеро смоет последние остатки сонливости, взбодрит, и кто знает, авось, удастся вымести из головы весь хлам, занесенный в нее не­уемной кирил­ловской гнусью.

Озеро – моя гордость.

Озеро – как Россия. В нем много поэзии и мало смысла.