Суженая императора (СИ)

– Спустя несколько лет после моего рождения мама забеременела вновь, но вскоре потеряла дитя.

– И у твоего дядюшки были только две девочки, – напоминаю я. – А у твоего деда – двое сыновей.

– Испокон веков Благодатные не даровали сынам первопрестольного древа столько детей, сколько даровали другим родам, – отвечает Стефан серьёзно. – Такова плата за возвышение нашего древа над прочими, за нашу силу, крепость и неизменность. Несмотря на все бури, несмотря на извечное дыхание времени, оно растёт и даёт жизнь новым ветвям, оно уходит корнями глубоко в землю прошлого и раскидывает крону над всей благословенной Франской империей, защищая её от невзгод и даруя ей милость Четырёх. В ветвях его нельзя спрятать лист другой породы, никогда ему не стать истинной частью первопрестольного древа. Говорят, несколько веков назад, когда территории Эргерштернского королевства были меньше, чем ныне, тогдашний его правитель вздумал оградить себя и последующие поколения государей от ветвей, что давно уже переплелись с другими. Королевские колдуны уверили властителя, что сумеют повторить то, что сделали когда-то мои предки. Возможно, таким образом король надеялся укрепить свой трон и обезопасить себя – единственный его сын умер при странных обстоятельствах, не вступив даже в пору цвета юности, а на престол претендовала и сестра короля, и один из дальних кузенов.

– И что же случилось?

– В результате этого эксперимента король умер. Впрочем, говорили также, что гибель его подстроил кто-то из претендентов, а то и оба в неуёмной своей жажде власти. Дальнейшие семнадцать лет и по сей день значатся во всех исторических хрониках, не только Эргерштерна, Сумрачными временами. Королевство годами то раздирало самое себя, то в бессильном порыве грызло соседние страны.

– Которая ветвь взошла на престол? Сестры или кузена?

– Кузена, – усмехается Стефан невесело и добавляет: – Только не того, кто участвовал в семнадцатилетней войне, а другого, появившегося на сцене в последний год, связанного с погибшим королём ещё более дальними, ненадёжными узами по женской линии. Ни первый кузен, ни королевская сестра даже детей своих не сумели довести до трона, отчасти потому, что всякий понимал – ребёнок претендента такая же угроза, как и сам претендент.

– А разве в Империи иначе? Разве в истории нашей страны не было случаев слома правящей ветви?

– Были. Но в нашем государстве милостью Благодатных никогда не было столь ожесточённой грызни за венец и власть. Потому что первопрестольное древо не рождает на свет такое безграничное количество ветвей. Потому что мы, его сыны, пускаем корни достаточно глубоко, чтобы нас не сломить с одного удара, особенно пока мы лишь хилые младенцы. Потому что законный наследник может быть рождён только в освящённом в храме союзе, до определённого срока и с соблюдением определённых условий, а наследование по женской линии не признаётся легитимным. Ни один из сыновей моих кузин никогда не станет моим наследником, потому что прежде всего они принадлежат к роду своих отцов и их связи с первопрестольном древом таковы, что не дают им права выступать моими наследниками.

Никогда раньше я не задумывалась, кто и почему принимает императорский венец, отчего во Франской империи так, в то время как в соседних странах всё иначе. Знаю, что в Вайленсии корона наследуется лишь по женской линии без исключений, в Эргерштерне, как и в Империи, стараются ни под каким видом не допускать женщину до управления государством, а в Целестии трон в разные периоды занимали как короли, так и королевы. Не в качестве супруги короля, той, кто должна подарить стране наследника и только, но именно правительницы, повенчанной на царствие, обличённой настоящей властью.

Кроме того, мне хочется побольше разузнать о сотворённом предками Стефана, разобраться, что конкретно они сделали и как результат деяний их отразился на последующих поколениях. Но я понимаю, что Стефану о том едва ли известно много, всяко не более, чем он уже рассказал. Первые франские колдуны избегали записей, опасаясь, что те могут выйти за пределы их круга, уже в ту эпоху славном своею закрытостью, а шаманы диких племён фрайниттов и вовсе были чужды идеи документации. Поэтому я задаю вопрос, который сам приходит в голову после желания узнать подробности об ограничениях первопрестольного древа.

– Сыновья твоих кузин не могут называться твоими наследниками… а кто может? Кто принял бы венец, если бы ты… если бы у тебя не было детей, сына в частности?

Отвечает Стефан не сразу. Из приёмного покоя доносятся приглушённые женские голоса – уже пришли служанки, а может, и Шеритта с кем-то из юных фрайнэ, кто будет при мне сегодня.

– Младший брат моего деда давно погиб, не дав миру ни сыновей, ни дочерей, посему остаётся ветвь одного из его дядьёв. Вторая сломалась ещё в начале прошлого века.

– Благодатные… это какая же степень родства?