Суррогат

Поезд ехал своей дорогой. Дорогой к морю. Хотя поезду, конечно, наверняка все равно, куда ехать, но вот пассажирам – вопрос иной. Так же и Лие было далеко не все равно, куда ехать, и потому она с большим любопытством рассматривала пробегающий мимо ландшафт. А он постепенно менялся, появлялись горы, мелькали небольшие строения. Лия смотрела в окно поезда и вдруг сказала:

– Да! Красиво! Из космоса все это, наверное, не увидишь!

– Везде своя поэзия, своя красота, – ответила сестра. Лия посмотрела на нее.

– Мы вот уже сколько времени вместе, а я даже не удосужилась спросить, как Вас зовут.

– Давай прежде на «ты», – предложила медсестра. – Меня зовут Анна, я просто медсестра. А ты, Лия, прекрасная женщина, которая едет на море рожать. Я не знаю, почему, но чувствую за собой какую-то миссию в отношении тебя, поэтому и поехала. Еду не чтобы прогуляться, а чтобы быть рядом с тобой.

Лия не знала, что ответить. Слова сестры глубоко легли ей в душу. Она почувствовала какую-то тревогу. Снова она, эта тревога, будь она неладна. Однако Анна, тонко уловившая настроение Лии, тут же успокоила ее, дав понять, что едут они и отдыхать тоже и что она, Анна, тоже не прочь поразвлечься на море. Это успокоило Лию. Она снова глядела в окно, любуясь бегущим пейзажем.

– А у тебя дети есть? – вдруг спросила она Анну.

– Нет, не получилось, – сухо ответила Анна и опустила взгляд. Лия слегка погрустнела.

– А почему? – робко спросила она.

– Мой муж был человеком творческим, эмоциональным. Это его и сгубило, – ответила Анна.

– Он что, умер? – переспросила Лия.

– Да, скончался от сердечного приступа, а до этого любил изрядно выпить. С пьяным как детей зачинать? Ведь нельзя, – продолжила Анна.

– Но ведь не всегда же пил? А когда был трезвый, что мешало быть близости? – Лия с какой-то жалостью смотрела на Анну.

– Да, конечно, – продолжала Анна. – Само собой разумеется, только вот когда муж пьяный не только по праздникам, то уже когда он трезв – неразличимо. Даже не знаешь, что и лучше: когда трезвый, груб, когда пьян, весел. Пытался меня рисовать обнаженной. Я думала, что вот он, этот момент, когда можно сблизиться.

– Ну и что? Почему не получилось? – перебила ее Лия. – Не дошло до близости?

– Да нет, – грустно ответила Анна. – Близость была, только вот… – Анна вдруг замолчала, и слезы покатились из ее глаз. – Я наконец зачала от него. Мы ждали оба. Все было хорошо. Он даже пить перестал. На второй половине беременности живот начал расти. Дело шло к родам. Пол был определен, это был мальчик. И развивался вроде, и все нормально. Но, видать, не судьба. Причины я не знаю. Но ребенок родился мертвым. А муж от такого потрясения запил еще больше. В конце концов его сердце не выдержало, – Анна всхлипнула. – До сих пор мой мальчик у меня как будто под сердцем!

Анна разрыдалась. Она в минуту простой женской слабости забыла, что Лие нельзя волноваться. Зато Лия села рядом с ней, и нежно обняла ее, и тоже вдруг всхлипнула. Затем, глядя друг на друга, обе по-бабьи завыли. Да, их можно было понять. Вдали от суеты, постоянной готовки, стирки да мойки ну не грех поплакаться двум женщинам в «жилетки» друг другу. Да! Жизнь такова! А вот Алексей, услышав эти «вои», глянул из соседнего купе на наших кумушек и спросил:

– Так! Это что за сырость?

Действие семьдесят второе

Самолет, долетев до места назначения, совершил тихую посадку. Ричард и Остерн спокойно долетели, а затем на машине поехали до курорта. Прибыв на место, они зашли в свой номер. Был уже поздний вечер. Ричард бухнулся в постель.

– Как я устал от всего, – пробормотал он.

В это время к ним постучали.

– Да, войдите! – ответил Остерн.

В номер вошла горничная, везя перед собой передвижной столик.

– Прошу вас, господа. Располагайтесь поудобнее. Вы только приехали, я знаю. С дороги надо отдохнуть. А это, – она показала на столик, – вам! Шампанское, рыба, лимон, виноград!

– Да, благодарим! – ответил Остерн. – Конечно, очень приятно, но, насколько я знаю, мы не такие уж «большие птицы», чтобы вот так нас встречать. Скажите, это все от кого? Этот «некто» даже записки не прислал.

– Господа, – ответила она, – я всего лишь горничная. Мне что скажут, то я и выполняю, – с этими словами она поспешила откланяться.

– Нет, подождите! – остановил ее Остерн и, протянув деньги, добавил: – Это не чаевые!

– Господа, простите! – попятилась к двери горничная, тяжело задышав и жадно уставив глаза на деньги, всеми чувствами и интонацией давая знать, что за информацию необходимо добавить еще. Остерн с некоторой иронией во взгляде удовлетворил ее просьбу.

– Один господин, – произнесла горничная, приняв деньги и проворно спрятав их в декольте.

– А кто именно? – сделал попытку уточнить Остерн.

– Я всего лишь горничная, господа, – опять задышала пухленькой грудью горничная.

Остерн посмотрел на Ричарда. Тот махнул рукой.

– Благодарим за информацию, – Остерн кивнул головой, указывая горничной на выход.

– А чаевые? – уставилась горничная на Остерна.

– Будет с тебя, и так много дали! – рявкнул Ричард. Горничная хмыкнула и вышла из номера.