Сундук мертвеца. Путь Базилио

Гермиона открыла рот и тут же закрыла: в маминых словах был определённый резон. Поэтому она сочла за благо снова уткнуться в чертёж.

Минут через пять дверь тихо скрипнула, и в комнату зашла – а точнее сказать, осторожно просунула голову – Ева Писториус.

– Извините, – буркнула она, ни на кого не глядя. – Я чего. Награждение на час вперёд переносят. Только что слышала.

– Тысяча граций за информацию, – сказала Мирра. – Извинения условно приняты.

– Ева, подойди сюда, пожалуйста, – быстро влезла Гермиона. – Ты мне можешь помочь? Я не понимаю, зачем вот здесь трубка… – она ткнула стилусом в чертёж.

Писториус приблизилась, вытянула шею.

– А, ты про эту хрень, – наконец сказала она, ложась на пол. – Зырь сюда, тут натекатель стоит…

Огненно-рыжая и мраморно-белая головы склонились над ватманом.

Кто-то постучался в дверь – деликатно, негромко, настойчиво.

– Заходи, Альбертина, – разрешила мать.

Младшая дочь вошла в комнату с рассеянной улыбочкой, которая в последнее время буквально не слезала с её мордашки. Заметив это, Ловицкая-старшая почувствовала раздражение.

– Эта твоя где? – буркнула она – подразумевая, естественно, Бекки.

– Отдыхает, – улыбочка на личике Панюнюши стала совсем уж откровенной. – А… а… – она увидела рыжий зад Евы, – а это… м-м-м… – последнее должно было означать что-то вроде «кто это такая и что она тут делает».

– Познакомьтесь, – сказала Ловицкая с сарказмом. – Альбертина, это Ева Писториус. Местная достопримечательность. Инженерка, физичка, математичка и что-то ещё научное. Образованна значительно лучше, чем воспитана.

– А ещё я пишу стихи! – похвасталась наново расхрабрившаяся Ева, даже и не думая поворачиваться передом.

– Ева, это Альбертина Ловицкая, – продолжила мать тем же тоном. – Моя младшая дочь. Почти двухсотка, – Мирра совершенно не собиралась этого говорить: оно как-то само слетело с языка.

– У меня сто девяносто, – ангельским голосом сказала Панюню. В последнее время мамины колкости почему-то совершенно перестали её задевать. Ловицкая-старшая это чувствовала – и злилась ещё сильнее.

– Ну и что ты мне сказать хотела? – поинтересовалась она всё так же раздражённо.

– Да я к сестре вообще-то. Фру-Фру, я тебе вчера шампунь для хвоста давала. Мне он нужен.

– А, сейчас… Тысяча граций, отличный шампунь. В номер тебе занести? – Гермиона свистнула Ветерка и дала задание. Тот заковылял на тоненьких лапках к двери, потом в коридоре послышался шум его крыльев.

– Ты ещё рецепт обещала, – напомнила Панюню.

– Какой рецепт? – не поняла Гермиона: её мысли были заняты насосом.

– Ну того, что мы вчера в баре пили. Помнишь, Бекки чуть не подавилась?

– А-а-а. Тебе понравилось? Ветерок, найди чистую бумагу и пиши.

– Это что ещё за рецепт? – подозрительно спросила Мирра.

– Да коктейль. «Неприкосновенный запас» называется. Растопленное мороженое, абсент, крапива…

– Вы пили Эн-Зе?! – напряглась Ловицкая-старшая. – Это жидкий гастрит! Гермиона, особенно с твоим желудком! Поклянись мне сейчас же, что больше в рот не возьмёшь эту гадость!

– Мама, я уже взрослая! – вспылила Фру-Фру. – Как-нибудь сама разберусь, что мне брать в рот!

Ева похабно заржала во всю глотку. Мирра непроизвольно дёрнула шеей. Жужел, собравшийся было пробить в подгубнике дырочку для язычка застёжки, уронил инструмент и сердито скрипнул грудным склеритом.

– Мама, – поинтересовалась Альбертина, – а откуда ты знаешь, что этот коктейль такой вредный?

– От лиц, заслуживающих доверия, – не моргнув глазом отбрила Мирра.

– А я знаю этих лиц? – не отставала дочь.

– Ты не знаешь, когда нужно остановиться. Это гораздо хуже… А вообще-то скоро идти. Время на час вперёд перенесли.

– Ой, у меня хвост не готов! – Альбертина заторопилась.

– Только не надевай эту ужасную попонку! – крикнула в спину мать.

– От Жанны Францевны? – удивилась Альбертина, слегка притормаживая. – Ты ж сама говорила – вещь стильная?

– Она тебя старит, – пробурчала мать.

– Ну и хорошо, солидней буду, – легкомысленно ответила дочь, мотнула гривой и исчезла за дверью.

– Я тоже пойду, наверное, – сказала Гермиона. – Ева, ты со мной?

– Я твоя до самой матки, – глупо спошлила рыжуха. Мирра стиснула зубы: дурацкая шуточка её неожиданно сильно покоробила.

– Лариска, скатай чертежи быстро, тубус в углу, – пробормотала Ева. Услужающая крыса спрыгнула вниз и бросилась скатывать толстый ватман. – Слышь, Фру, чё мне одеть?

– Надеть, – машинально поправила Гермиона. – Лучше всё сними, – посоветовала она. – У тебя же фигура.

Ловицкая-старшая метнула в дочь гневный взор. Но та придерживала зубами тубус и на мамины гримасы внимания не обратила.

Через пять минут все разбежались. Последним из комнаты вышел жужел, неся на спине бархатную коробку.