Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление

– В Ла-Пуш, на Ферст-Бич.

Я вгляделся в ее лицо, пытаясь понять ее реакцию. Глаза Эдит чуть заметно сузились.

Наконец она повернулась ко мне и иронично улыбнулась.

– Меня, кажется, не приглашали.

– Я тебя приглашаю.

– На этой неделе мы с тобой больше не будем мучить бедную Маккайлу. А то еще сорвется, – в ее глазах плясали искры: похоже, ей доставляли удовольствие мучения Маккайлы.

– Ладно, как знаешь, – буркнул я, задумавшись о том, каким тоном она произнесла «мы с тобой». Это понравилось мне – даже слишком.

У стоянки я повернул налево, к своему пикапу, но Эдит поймала меня за куртку и потянула, заставив сделать полшага назад.

– Куда это ты собрался? – удивленно спросила она, намотав на кулак ткань куртки. По-моему, ей даже не понадобилось прилагать усилий. Секунду я не знал, что ответить. Она уверяла, что никакой она не супергерой, но мысленно я видел ее только так, и не иначе. В образе Супергёрл, которая забыла свой плащ дома.

Стоит ли страдать из-за того, что она намного сильнее меня? Такими вещами я уже давно не заморачивался. С тех пор, как я перерос школьных задир, меня все устраивало. Конечно, хорошая координация движений не помешала бы, но отсутствие спортивных успехов меня нисколько не беспокоило. Мне все равно не хватало времени на спорт, к тому же он всегда казался мне немного детским занятием. К чему поднимать столько шума из-за горстки людей, гоняющих мяч? Я достаточно силен, чтобы никто не доставал меня, а больше мне ничего не нужно.

Значит, эта невысокая девчонка сильнее меня. Намного сильнее. И готов поспорить, что она сильнее всех, кого я знал, и детей, и взрослых. Она как Шварценеггер в зените славы. Тягаться с ней я не могу и не хочу. Она особенная.

– Бо!

Только теперь я вспомнил, что не ответил ей.

– Что?

– Я спрашиваю, куда ты собрался.

– Домой, а что?

Она улыбнулась.

– Ты что, не слышал? Я обещала благополучно доставить тебя до дома. Думаешь, я разрешу тебе сесть за руль в таком состоянии?

– В каком состоянии?

– Не хотелось бы тебя расстраивать, но у тебя бывают вазовагальные обмороки.

– Как-нибудь переживу, – отозвался я, попытался сделать еще шаг в сторону пикапа, но она по-прежнему держала меня за куртку.

Я замер и посмотрел на нее сверху вниз.

– Ладно, может, просто объяснишь, чего ты от меня хочешь?

Ее улыбка стала шире.

– Разумное решение. Сейчас ты сядешь в мою машину, и я отвезу тебя домой.

– Все бы хорошо, если бы не две проблемы. Во-первых, в этом нет необходимости, во-вторых – а как же мой пикап?

– Во-первых, необходимость – понятие субъективное, а во-вторых, я попрошу Арчи пригнать твой пикап после уроков.

Меня отвлекло сделанное небрежным тоном напоминание о том, что у Эдит есть братья и сестры – странные, бледные и красивые. Особенные? Такие же особенные, как она?

– Ну что, долго еще будешь ломаться? – спросила она, не дождавшись ответа.

– А какой в этом смысл?

Я попытался расшифровать все подтексты ее улыбки, но без особого успеха.

– Мысль о том, как быстро ты учишься, согревает мое холодное сердце. Нам сюда.

Она отпустила мою куртку и повернулась, я с готовностью последовал за ней. Плавное покачивание ее бедер гипнотизировало так же, как и взгляд, но я бы не назвал это минусом.

Внутри «вольво» был таким же безупречно чистым и новым, как снаружи. Вместо бензина и табака в нем слабо пахло какой-то парфюмерией. Запах был знакомым, но я никак не мог вспомнить, откуда знаю его. Что бы это ни было, пахло здорово.

Двигатель негромко заурчал, Эдит убавила обогрев и громкость музыки.

– Это «Лунный свет»? – спросил я.

Она удивленно повернулась:

– Любишь Дебюсси?

Я пожал плечами.

– Мама часто включает дома всякую классику. Я узнаю только то, что мне нравится.

– И я люблю эту пьесу.

– Ну надо же! – отозвался я. – У нас нашлось хоть что-то общее.

Я думал, она засмеется, а она молча засмотрелась на дождь.

Под знакомую мелодию я почти машинально расслабился на светло-сером сиденье. Поскольку я следил в основном за Эдит, за окнами все виделось размазанным, как скопление серо-зеленых пятен. Мне понадобилась минута, чтобы сообразить, что мы едем очень быстро: машина шла так плавно, что я не ощущал скорости. О ней свидетельствовал только мелькавший за окнами город.

– Какая она, твоя мама? – вдруг спросила Эдит.

Ее глаза цвета жженного сахара с любопытством вгляделись в меня.

– Внешне мы похожи, тот же цвет глаз и волос, только она невысокая. Она бойкая и вообще экстраверт, немного эксцентричная, слегка безответственная, общительная, любит кулинарные эксперименты, но иногда они бывают крайне неудачными. Она была мне самым близким другом… – Я умолк. Мне стало грустно оттого, что я упомянул о нашей дружбе в прошедшем времени.

– Сколько тебе лет, Бо? – Она почему-то расстроилась, а я не мог понять, почему.

Машина остановилась, и я обнаружил, что мы уже возле дома Чарли. Дождь лил стеной, так что дома было почти не разглядеть. Казалось, что машина погрузилась под воду.

– Семнадцать, – чуть смутился я.

– Тебе не дашь семнадцати, – с легким упреком заметила она.

Я засмеялся.

– Ты что? – в ней снова проснулось любопытство.