Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление

Понадобилось усилия шести санитаров «Скорой помощи» и двух учительниц – мисс Варнер и тренера Клапп, чтобы отодвинуть фургон и перенести поближе к нам носилки. Эдит заявила, что фургон ее вообще не задел, а когда я попытался последовать ее примеру, опровергла мои слова. Она сообщила остальным, что я ударился головой, и окончательно осложнила мое положение, предположив, что у меня «сотрясение» и «кровоизлияние». Когда на меня надели фиксирующий воротник, мне захотелось провалиться сквозь землю. Казалось, вся школа сбежалась посмотреть, как меня грузят в кузов «Скорой помощи». Эдит досталось место в кабине.

В довершение всех бед шеф полиции Свон прибыл раньше, чем меня успели благополучно увезти.

– Бо! – в панике закричал он, увидев меня на носилках.

– Все хорошо, Чар… папа, – я вздохнул. – Ничего со мной не случилось.

За подтверждением он обратился к ближайшему санитару. Пока санитар пытался успокоить его, я отвлекся, чтобы обдумать мешанину необъяснимых видений, крутившихся у меня в голове. Когда меня подняли, чтобы унести, я заметил глубокую вмятину на бампере бежевой машины, очень характерную вмятину, повторяющую очертания хрупких плеч Эдит… будто она вжалась в машину с такой силой, что погнула металлическую раму…

Ее семья наблюдала за нами издалека, с самым разным выражением лиц – от осуждения (Элинор) до бешенства (Ройал). Но ни тени беспокойства за младшую сестру.

Мне вспомнились свои ощущения – я как будто взлетел в воздух… потом что-то жесткое придавило меня к земле. И рука Эдит под фургоном, словно приподнимающая его над землей…

Я искал логичное объяснение, которое помогло бы понять смысл увиденного. Но так ни до чего и не додумался, кроме разве что психического припадка. Нет, сумасшедшим я себя не чувствовал, но, наверное, всем психам кажется, что они нормальные.

Разумеется, «Скорая» прибыла в окружную больницу вместе с полицейским эскортом. Все время, пока меня выгружали, я чувствовал себя нелепо. Особенно когда Эдит просто вошла в дверь больницы на своих двоих.

Меня привезли в приемное отделение «Скорой» – длинную палату с кроватями в ряд, отгороженными друг от друга занавесками с пастельным рисунком. Медсестра надела мне на руку манжету тонометра и сунула под язык градусник. Поскольку никому не пришло в голову задернуть занавеску и обеспечить мне хоть какое-то подобие уединения, я решил, что больше не обязан терпеть позорный фиксирующий воротник. Как только медсестра вышла, я расстегнул липучку на нем и зашвырнул его под кровать.

Снова поднялась суета, и к соседней кровати подвезли еще одну каталку. Несмотря на тугую окровавленную повязку на голове, я узнал пациентку – это была Тейлор Кроули из моего класса политологии. Тейлор пострадала раз в сто сильнее, чем я, но, увидев меня, заволновалась.

– Бо, прости, пожалуйста!

– Тейлор, со мной все хорошо, а вот ты неважно выглядишь. Как ты?

Тем временем медсестры начали снимать с нее пропитанные кровью бинты, и оказалось, что весь лоб и левая щека Тейлор усеяны множеством мелких порезов.

Мой вопрос она пропустила мимо ушей.

– Я уже думала, что задавлю тебя! Разогналась как дура, а там лед… – она поморщилась: медсестра принялась обрабатывать раны на ее лице.

– Не беспокойся, ты меня не задела.

– Но как тебе удалось отскочить так быстро? Только что был на месте, и вдруг исчез.

– Эм-м… меня Эдит оттащила.

Она растерялась.

– Кто?

– Эдит Каллен, она стояла рядом со мной.

Как обычно, ложь получилась неубедительной.

– Эдит? А я ее не заметила… Ого, вот это реакция! Как она, ничего?

– Кажется, да. Она где-то здесь, но пришла сама, не на носилках.

Я точно знал, что я в своем уме. Так что же произошло? Объяснить, что я видел, оказалось невозможно.

Потом меня увезли на рентген. Я объяснил всем, что с головой у меня все в порядке, и был прав. Обошлось даже без сотрясения. Я спросил сестру, можно ли мне уйти, но она ответила, что сначала меня должен осмотреть врач. И я застрял в приемном отделении, где мне пришлось слушать бесконечные извинения Тейлор и ее обещания загладить вину. Как я ни пытался убедить ее, что со мной ничего не случилось, она по-прежнему изводилась. Наконец я закрыл глаза и прекратил отвечать ей.

– Он спит? – спросил мелодичный голос. Я разом открыл глаза.

В ногах моей кровати стояла усмехающаяся Эдит. Я смерил ее возмущенным взглядом, продолжая мысленные поиски объяснения. Нет, она не производила впечатления человека, способного останавливать автомобили голыми руками. Но вместе с тем я никогда еще не встречал таких, как она.

– Послушай, Эдит, ты извини меня, пожалуйста… – начала Тейлор.

Эдит вскинула руку, не желая слушать дальше.

– «Нет крови – нет фола», – напомнила она спортивное правило, сверкнув зубами, и присела на край койки Тейлор, лицом ко мне. Она по-прежнему усмехалась.

– Ну, каков вердикт? – спросила она у меня.

– Со мной все хорошо, а меня не отпускают, – пожаловался я. – А тебя почему не привязали к носилкам, как нас?

– Меня здесь знают, – ответила она. – Не бойся, я пришла освободить тебя.