Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление

– Нет! Мы с ней даже не разговаривали. Просто… по-моему, я ей не нравлюсь, – признался я. Пока мы говорили, я по-прежнему сидел, повернувшись к Джереми, но по шее сзади бегали мурашки – я как будто чувствовал на себе взгляд Эдит.

– Калленам никто не нравится… а может, они просто никого вокруг не замечают. А Эдит до сих пор пялится на тебя.

– Хватит на нее смотреть, – потребовал я.

Он фыркнул, но отвел взгляд.

Вмешалась Маккайла, которая задумала грандиозную снежную битву на стоянке после уроков и предложила нам составить ей компанию. Джереми охотно согласился. На Маккайлу он смотрел такими глазами, что я сразу усек: ему придется по душе любое ее предложение. Я промолчал. Интересно, сколько лет мне придется прожить в Форксе, чтобы со скуки пристраститься к развлечениям с замерзшей водой? Наверное, дольше, чем я планировал здесь пробыть.

До конца обеденного перерыва я просидел, изучая стол. Судя по всему, Эдит передумала убивать меня, значит, можно сходить на биологию. При мысли, что мне опять придется сидеть рядом с ней, у меня все сжалось в животе.

Идти на урок вместе с Маккайлой мне не хотелось: почему-то она была излюбленной мишенью для снежков школьных снайперов. Но едва мы вышли из кафетерия, как все вокруг хором застонали: на улице шел дождь. Снег растаял и теперь чистыми ледяными ручейками стекал вдоль дорожек. Пряча довольную ухмылку, я набросил капюшон. Значит, домой можно отправиться сразу после физкультуры.

Маккайла плакалась всю дорогу до четвертого корпуса.

В классе я с облегчением увидел, что за моим столом по-прежнему пусто. Миссис Баннер ходила между столами, ставя на каждый по одному микроскопу и коробке с предметными стеклами. До начала урока оставалось несколько минут, доносился ровный гул голосов. Не сводя взгляда с двери, я рисовал каракули на обложке тетради.

Я сразу услышал, как кто-то отодвинул стул рядом со мной, но по-прежнему смотрел на свой рисунок.

– Привет, – раздался негромкий мелодичный голос.

Ошеломленный тем, что Эдит заговорила со мной, я вскинул голову. Она и в этот раз сидела так далеко от меня, как только могла, но повернула стул в мою сторону. Даже с мокрыми и встрепанными волосами она выглядела как в рекламе. Ее безупречно красивое лицо было дружелюбным и открытым, на полных розовых губах играла легкая улыбка. Но глаза оставались настороженными.

– Я Эдит Каллен, – продолжила она. – На прошлой неделе я не успела представиться. А ты, наверное, Бо Свон.

В голове у меня творилась неразбериха. Неужели это игра моего воображения? Сейчас Эдит была безукоризненно вежлива. Требовалось что-нибудь ответить, она ждала. А я не мог придумать ничего подходящего.

– Откуда ты знаешь, как меня зовут? – с запинкой выговорил я.

Она негромко рассмеялась.

– По-моему, это все знают. Твоего приезда ждал весь город.

Я нахмурился, хотя давно обо всем догадался.

– Да нет же, – глупо возразил я, – я о другом: почему ты назвала меня Бо?

Она растерялась.

– А тебе больше нравится Бофорт?

– Ни в коем случае, – ответил я. – Но Чарли, то есть мой отец, скорее всего называет меня за спиной Бофортом, поэтому все здесь, похоже, знают меня как Бофорта.

Чем дольше я объяснял, тем глупее это выглядело.

– А-а, – она умолкла. Я смущенно отвернулся.

К счастью, в этот момент миссис Баннер начала урок. Я попытался сосредоточиться на ее объяснениях сегодняшней лабораторной работы. Предметные стекла в коробке лежали не по порядку. Работая в паре, мы должны были определить, какие фазы митоза представлены на каждом предметном стекле с препаратами клеток верхушки корня репчатого лука, разложить их по порядку и снабдить соответствующими этикетками. Сверяться с учебником запрещалось. Миссис Баннер сказала, что проверит результаты через двадцать минут.

– Начали! – скомандовала она.

– Сначала дамы, напарник? – спросила Эдит. Увидев ее идеальную улыбку, при которой на щеках обозначались ямочки, я не смог ответить, только таращился на нее как дурак.

Она вопросительно подняла брови.

– Эм… ага, давай, – запинаясь, согласился я.

От смущения я покраснел и увидел, как вспыхнули ее глаза. Ну почему моей крови обязательно надо приливать к щекам, а не течь по венам, как полагается?

Эдит резко отвернулась и придвинула к себе микроскоп.

Первому стеклу она уделила четверть секунды, не больше.

– Профаза.

Потом она заменила первое стекло на следующее, помедлила и повернулась ко мне.

– Или, может, хочешь проверить? – с вызовом спросила она.

– М-м… нет, все нормально, – заверил я.

Она аккуратно записала слово «профаза» в первой строчке нашей рабочей таблицы. Даже ее почерк был совершенным, словно она училась чистописанию. Неужели кого-то до сих пор этому учат?

Едва взглянув в микроскоп на второе стекло, Эдит вписала слово «анафаза» в следующую строчку, изобразив петельку буквы «а» каллиграфически, как на свадебном приглашении. Приглашениями на свадьбу матери пришлось заниматься мне. Я напечатал текст на наклейках на принтере, выбрав шрифт с завитушками, но он не шел ни в какое сравнение с элегантным почерком Эдит.