Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление

– Все хорошо, – заверила я обоих. – Просто забыла, что двигаться не стоит.

Эдвард снова погрузился в мнимый сон.

Пользуясь тем, что мама ненадолго отвлеклась, я поспешила увести разговор от своей скрытности.

– А где Фил? – быстро нашлась я.

– Во Флориде… да, Белла, ты не поверишь! Мы как раз собирались уезжать, и тут такие новости!

– С Филом подписали контракт? – предположила я.

– Да! Как ты догадалась? С «Санс», представляешь?

– Здорово, мама! – воодушевленно, как только могла, откликнулась я, хотя понятия не имела, что это значит.

– Вот увидишь, в Джексонвилле тебе понравится! – захлебывалась она, а я непонимающе смотрела на нее. – Когда Фил завел разговор об Акроне, я немного забеспокоилась – там и снег, и все такое, а ты ведь знаешь, я терпеть не могу холод, и вот теперь пожалуйста – Джексонвилл! Там всегда солнечно, а влажность терпимая. Мы подыскали прелестный домик – желтый с белой отделкой, с верандой, как в старых фильмах, и огромным дубом возле самого дома, и всего в нескольких минутах от океана, вдобавок у тебя будет отдельная ванная…

– Мама, подожди! – прервала я. Глаза Эдварда были закрыты, но лежал он слишком напряженно, чтобы его могли принять за спящего. – Что ты такое говоришь? Я не поеду во Флориду. Я живу в Форксе.

– Теперь это ни к чему, глупенькая, – засмеялась она. – Теперь Фил гораздо чаще будет дома… мы подробно все обсудили, и я готова поменять игры на выезде на половину времени с тобой и половину с ним.

– Мама… – Я колебалась, гадая, какое решение на этот раз окажется самым дипломатичным. – Я хочу жить в Форксе. В школе я уже освоилась, у меня появились друзья. – При этих словах мама снова взглянула на Эдварда, и я привела другой довод: – И потом, я нужна Чарли. Ему там совсем одиноко, а готовить он вообще не умеет.

– Ты хочешь остаться в Форксе? – мама была сбита с толку. Эта мысль оказалась выше ее понимания. Она метнула взгляд в Эдварда. – Почему?

– Я же объяснила: из-за школы, Чарли… ой!

Пожимать плечами не следовало.

Мамины руки затрепетали на весу надо мной, не находя ни единого места, которое можно было бы погладить. Наконец она удовлетворилась моим незабинтованным лбом.

– Белла, дорогая, ты ведь терпеть не можешь Форкс, – напомнила она.

– Не настолько сильно.

Она нахмурилась, некоторое время переводила взгляд с меня на Эдварда и обратно, на этот раз почти демонстративно.

– Это из-за него? – шепнула она.

Я открыла рот, приготовившись соврать, но мама смотрела мне в глаза так пристально, что я поняла: она меня раскусит.

– В том числе из-за него, – призналась я. Пояснять, насколько велика роль Эдварда, было не обязательно. – Значит, с Эдвардом ты уже пообщалась?

– Да, – она колебалась, глядя на его совершенно неподвижную фигуру. – И как раз хотела с тобой об этом поговорить.

Ой.

– О чем об этом?

– По-моему, этот парень влюблен в тебя, – приглушенно и укоризненно заявила она.

– Мне тоже так кажется, – согласилась я.

– А ты как к нему относишься? – в мамином голосе слышалось плохо скрытое любопытство.

Я вздохнула и отвернулась. Как бы я ни любила маму, такие темы с ней лучше не обсуждать.

– Я от него без ума.

Наверное, так полагается говорить о своем первом парне.

– Знаешь, он кажется очень славным. Господи, а уж красавец, каких мало! Но ты же совсем ребенок, Белла… – Голос звучал неуверенно: насколько мне помнилось, последнюю попытку по-родительски настоять на своем она предприняла, когда мне было восемь лет. Я узнала собственный благоразумный и твердый тон, которого придерживалась, обсуждая с ней мужчин.

– Понимаю, мама. Но ты не беспокойся, это же просто школьный роман, – успокоила я.

– Верно, – с готовностью согласилась она, потом вздохнула и бросила виноватый взгляд через плечо на большие круглые часы, висящие на стене.

– Тебе пора?

Она прикусила губу.

– Скоро должен позвонить Фил… я же не знала, что ты очнешься…

– Все в порядке, мама, – я постаралась скрыть облегчение, чтобы не ранить ее чувства. – Одна я не останусь.

– Я скоро вернусь. Знаешь, я ведь спала прямо здесь, – гордясь собой, объявила она.

– Ну зачем ты, мама! Надо было спать дома, я бы даже не заметила. – Из-за обезболивающих мне даже сейчас не удавалось сосредоточиться, несмотря на то, что я проспала несколько дней.

– Просто я перенервничала, – стеснительно призналась мама. – Неподалеку от нас произошло преступление, вот я и побоялась оставаться дома одна.

– Преступление? – встревожилась я.

– Кто-то сначала вломился в ту балетную студию неподалеку от нас, а потом устроил поджог – она сгорела дотла! А перед студией бросили угнанную машину. Помнишь, ты когда-то ходила в ту студию, дорогая?

– Помню, – я вздрогнула и поморщилась от боли.

– Детка, если хочешь, я останусь с тобой.

– Нет, мама, все хорошо. Со мной побудет Эдвард.

Мне показалось, что именно по этой причине маме не хочется уходить.

– К вечеру вернусь, – с этим обещанием, в котором слышалось и предостережение, мама бросила взгляд на Эдварда.

– Я люблю тебя, мама.

– Я тоже тебя люблю, Белла. Постарайся впредь быть осторожнее, дорогая, я не хочу тебя потерять.