Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление

– Что такое? – встревожился он, отвлекаясь от мрачных мыслей, но глаза все равно остались черными.

– Иголка, – с содроганием объяснила я, отворачиваясь от своей руки. Уставившись на рифленую потолочную плитку, я пыталась дышать глубоко, хотя мешала боль в сломанных ребрах.

– Иголки испугалась, – пробормотал он себе под нос, качая головой. – Вампир-садист, готовый замучить ее насмерть, – это пустяки, ради встречи с ним можно и удрать. То ли дело капельница!

Я закатила глаза. По крайней мере, эта моя реакция не причинила ему боли. Пора менять тему.

– А ты почему здесь? – спросила я.

Он уставился на меня – сначала недоуменно, потом чуть обиженно. И нахмурился.

– Мне уйти?

– Нет! – ужаснувшись, запротестовала я. – Я о другом: как объяснить твое присутствие моей маме? Надо продумать мою версию, пока она не вернулась.

– А-а, – понял он, и его лоб снова стал гладким, как мрамор. – Я приехал в Финикс, чтобы образумить тебя и убедить вернуться в Форкс, – взгляд широко распахнутых глаз был таким искренним и честным, что я почти поверила ему. – Ты согласилась на встречу и приехала в отель, где я остановился вместе с Карлайлом и Элис – само собой, здесь я находился под присмотром одного из родителей, – благонравно уточнил он. – Но на лестнице, поднимаясь ко мне в номер, ты споткнулась… а остальное ты уже знаешь. В подробности можешь не вдаваться: легкая путаница в твоем случае вполне оправданна.

Некоторое время я обдумывала его слова.

– В этой версии есть несколько изъянов. Например, отсутствие разбитых окон.

– Вообще-то они есть, – возразил он. – Элис немного перестаралась, пока фабриковала доказательства. Все было продумано до мелочей, ты даже можешь подать на отель в суд, если захочешь. Тебе не о чем беспокоиться, – заверил он, едва дотрагиваясь до моей щеки. – Твое дело – поправляться.

Ни боль, ни воздействие лекарств не помешали мне отозваться на его прикосновение. Монитор запищал часто и сбивчиво, теперь не только Эдвард слышал, что творится с моим сердцем.

– Неловко получилось, – пробормотала я себе.

Он усмехнулся и, судя по выражению глаз, его вдруг осенило.

– Хм… интересно, а если…

Он медленно наклонился, и монитор отчаянно запищал еще до того, как наши губы встретились. Но когда это все-таки произошло, прикосновение было легким, почти незаметным, а писк разом прекратился.

Эдвард резко отпрянул и встревожился, но вздохнул с облегчением, увидев на мониторе, что мое сердце по-прежнему бьется.

– Похоже, теперь придется обращаться с тобой еще осторожнее, – нахмурился он.

– Я еще не нацеловалась, – обиделась я. – Не вынуждай меня подниматься.

Он усмехнулся и наклонился, легко дотрагиваясь до моих губ. Монитор снова обезумел.

Внезапно его губы дрогнули, он отстранился.

– Кажется, твоя мама идет, – и он снова усмехнулся.

– Не уходи! – воскликнула я во внезапном приступе паники. Мне стало страшно, что он снова исчезнет, стоит только мне отпустить его.

Он прочел этот страх в моих глазах за долю секунды.

– Я не уйду, – торжественно пообещал он и улыбнулся. – Только вздремну.

Он пересел с жесткого пластикового стула в бирюзовое кресло, обитое искусственной кожей и стоящее в ногах кровати, откинулся на спинку, закрыл глаза и замер.

– Дышать не забывай, – саркастически подсказала я. Он сделал глубокий вдох, не открывая глаз.

Теперь и я слышала мамин голос. Она устало и расстроенно говорила с кем-то, наверное, с медсестрой. Мне хотелось вскочить с постели, броситься к ней, успокоить, пообещать, что теперь все будет хорошо. Но вскакивать и бросаться я была не в состоянии, поэтому с нетерпением ждала.

Дверь приоткрылась, мама заглянула в палату.

– Мама! – шепотом позвала я, вложив в свой голос всю любовь к ней и облегчение.

Увидев Эдварда в кресле, она на цыпочках прошла к кровати.

– Он что, вообще уходить не собирается? – проворчала она себе под нос.

– Мама, как я рада тебя видеть!

Она склонилась, осторожно обняла меня, и мне на щеки закапали горячие слезы.

– Белла, я так перепугалась!

– Прости, мама. Но все уже хорошо, все в порядке, – успокоила я.

– Хорошо уже то, что ты наконец пришла в себя, – она присела на край кровати.

Я вдруг поняла, что понятия не имею, сколько времени прошло.

– Долго я пробыла без сознания?

– Сегодня пятница, дорогая, так что довольно долго.

– Пятница? – Я ошеломленно попыталась сообразить, какой день был тогда, но вспоминать об этом мне не хотелось.

– Некоторое время тебя держали на успокоительных, дорогая, – слишком уж много травм ты получила.

– Знаю, – я отчетливо чувствовала их все.

– Тебе повезло, что рядом оказался доктор Каллен. Такой приятный человек… хоть и очень молодой. И похож скорее на супермодель, чем на врача…

– Ты познакомилась с Карлайлом?

– И с Элис, сестрой Эдварда. Она очень милая.

– Очень, – с жаром подтвердила я.

Она оглянулась через плечо на Эдварда, с закрытыми глазами полулежащего в кресле.

– Ты не говорила мне, что в Форксе у тебя появились такие хорошие друзья.

Я поерзала и тут же застонала.

– Где болит? – встревожилась мама. Эдвард мгновенно открыл глаза, вглядываясь в мое лицо.