Сумерки грядущего

— Конспектировать, говоришь, устал? — язвительно спросила Железная Берта, переведя взгляд чёрных глаз на осоловевшего супруга, и презрительно усмехнулась. — А что с тобой ещё ночами делать, пьяница? Ты всю силу свою пропил, мужик называется! Только и остаётся Энгельсом развлекаться.

— Не трожь товарища Энгельса, контра! Побойся бога! — вскричал матрос и начал с грозным видом выбираться из-за стола.

Видать, привыкшая к таким выходкам супруга, Берта даже не шелохнулась.

— Ещё об Анфиске мечтает, слабак! — подлила масла в огонь комиссарша. — Жеребец-теоретик!

— Ну, сейчас я этой курве!.. — вызверился оскорблённый матрос, наконец выбравшись из-за стола, и рванул к жене с намерением растерзать её в клочья. Железная Берта не двинулась с места. Подбежав к супруге, Чеботарь остановился и робко замахнулся. Под действием самогонки или под холодным взглядом Железной Берты его ярость неожиданно улетучилась и сменилась отчаянной весёлостью.

— Эх, гуляй, Расея! — выкрикнул Стёпка без всякого перехода, бойко ударив себя ладошками по коленкам. — Что ещё остаётся матросской душе! Пей да гуляй! Эх, яблочко!..

Напоследок облив презрением собутыльников, Берта Соломоновна резко развернулась и собралась уйти.

— Стой, масонка! — пьяным тенорком заорал Степан. — А ну-ка, спляши с председателем!

И тут стадия веселья сменилась следующей — крепким здоровым сном. Ноги Стёпки заплелись, он рухнул возле порога собственного кабинета, гулко ударившись головой о дверной косяк, и тут же захрапел.

Поняв, что сегодня ему не удастся попасть в Бобровку, Кудрявцев активировал хронокат и прыгнул сразу на два дня вперёд. Наверное, за это время председатель успеет протрезветь.

Поёжившись от мелкого октябрьского дождя, Кудрявцев, он же поэт Арсений Культиватор, подобрав полы неудобного плаща, снова зашагал по сельскому «проспекту» забытого богом таёжного села мимо тёмных покосившихся изб, кривых заборов, по грязным ухабам и лужам — хронокат переместил его в стартовую точку. Теперь ему не нужно было пугать местных мальчишек, дорогу к сельсовету он знал.

Войдя внутрь сельсоветовской избы, Евгений, как и в прошлый раз, оказался в полутёмном прокуренном коридоре. Когда глаза привыкли к полумраку, он отправился прямо по коридору. Теперь у него не было нужды торкаться в каждую дверь, и он пошёл прямо к кабинету Берты Соломоновны.

Интересно, запомнит она его или нет? Или он переместился в иную «резервную копию», где не существовало Арсения Культиватора? Даже у яйцеголовых мемористов нет на этот счёт общего мнения, что уж говорить о простых операх. В аттестационной методичке написано, что у любого объекта есть размеры не только в пространстве, но и во времени: он как бы одновременно находится чуть-чуть в прошлом и чуть-чуть в будущем. Некоторые учёные таким образом объясняют феномен предсказателей, мол, у этих парней большие «временные размеры», из-за чего они могут заглянуть в будущее достаточно далеко. Но раз люди имеют протяжённость во времени, значит, и у прошляков она есть. Поэтому каждая секунда в мемориуме «наползает» на следующую, цепляясь за неё, влияя и внося изменения в без того заумные законы этого странного мира.

Дверь кабинета Железной Берты оказалась распахнута. Войдя внутрь, Кудрявцев увидел сидящую за столом комиссаршу. Вид у неё был, как у зомби из современных ужастиков: пустой стеклянный взгляд, неестественно прямая спина и полная неподвижность. Возле неё суетился потерянный председатель, вокруг которого витал перегарный душок.

— Что случилось? — спросил Евгений.

Он уже понял, что случилось. Сознание Железной Берты украл загадочный похититель душ.

8

Ускользнувший из квартиры Твердынина таинственный незнакомец-доносчик поступил логично: он решил отправиться в другую эпоху и там пересидеть суматоху. Если он, поняв что разоблачён, попытается вернуться в реал, его моментально вычислят: Мемконтроль умеет определять моменты входа и выхода из мемориума любого погруженца.

Но всё же доносчик допустил оплошность: момент перехода в другую эпоху тоже фиксируется Мемконтролем. По следам беглеца был немедленно направлен Холодов. Меморист упирался руками и ногами, аргументируя отказ тем, что он — не сыщик, не оперативник и совершенно не умеет задерживать преступников. Но Бурлаков умудрился уломать Виктора кнутом, пообещав испортить ему восстановление в университете. А в качестве пряника майор Мемконтроля закачал Холодову мемобразник, позволяющий погруженцу самостоятельно изменять внешность без помощи мемтехников. Бурлаков уверил мемориста, что тому требуется только выследить беглеца, а далее погрузится группа захвата и доделает начатое. Виктору осталось только со скрипом согласиться.