Сукин Сын

В своем разуме он видел бесконечную полосу сломленного человечества, разорванного на части, изнасилованного и пожираемого. Если зверь добьется своего, насилие никогда не прекратится. Чернокнижник отметил это как простой факт, просто любопытство. Он не одобрял и не осуждал намерения этой собачьей твари. У него не было настоящей любви к человечеству. Люди были просто средством для достижения цели. Чернокнижнику было наплевать, если зверь убьет миллион его собратьев, лишь бы он не был внутри этой штуки, когда это случится. Если существо хотело убивать, это было его дело. Чернокнижник не вмешивался. Он собирался выбраться из этой, порожденной адом, штуки в нормальное человеческое тело, а затем свалить подальше от этого существа. Если у него и были какие-то мысли о том, чтобы остаться в своей нынешней ситуации, то, увидев мысли демона, он отказался от этого. Неважно, насколько могущественным, каким непобедимым он себя чувствовал, это не стоило ни его человечности, ни его здравомыслия.

В качестве меры предосторожности он прощупал разум демона на предмет слабости, которую он мог бы использовать, чтобы уничтожить его, если бы до этого дошло. Последнее, чего он хотел - это наконец вернуться в человеческое тело, чтобы этот монстр немедленно разорвал его на части. Он должен был найти способ защитить себя от этого.

Было удивительно легко читать мысли и воспоминания этого существа. Чернокнижник ожидал какого-то сопротивления, какой-то формы защиты, но это была открытая книга. Интересно, были ли его мысли такими же прозрачными для собаки-демона? В воспоминаниях существа он видел его прежнюю жизнь в аду, видел его, питающегося эфирной эктоплазменной плотью обреченных душ. Он видел, как его вызвали на землю эти сумасшедшие кубинские дьяволопоклонники и как он прогрыз себе путь из материнской утробы. Он видел все о существе, чье тело он теперь разделял... кроме того, как убить его.

Не было ничего, кроме ада, чего боялась бы эта тварь. И существа, которых онa боялaсь в аду, были настолько ужасающими, что даже Чернокнижнику было трудно на них смотреть. Существа столь огромные, столь отвратительные и могущественные, что их образ потряс его до глубины души.

Неужели, блядь, ад именно такой?

Он не сомневался, что после смерти отправился в ад, и он не мог представить существование, наполненное такими существами, как тe, которых он видел в разуме демона. В аду даже у этой чудовищной твари были превосходящие его хищники, но здесь, на Земле, она считала себя непобедимой, и Чернокнижник не был так уж уверен, что эта тварь ошибается.

Он все еще не полностью владел своим неуклюжим новым телом. При каждом шаге ему казалось, что он вот-вот упадет мордой вниз, но запах плоти тащил его вниз по коридору, где половина девушек забаррикадировалась в комнате. Кто-то нашел ключи мисс Дороти и повёл остальных девушек вниз по лестнице к входной двери. Оставшиеся девушки плакали, рыдали и молились. Открылось окно и включилась сигнализация. Девушки начали звать полицию. Тогда Чернокнижник вспомнил о сиренах. Полиция окружила здание. Теперь этого уже не избежать, ему придется пробиваться наружу, а это означало раскрыться. Он с нетерпением ждал этого.

- Это полиция! Брось оружие, отпусти заложников и выходи с поднятыми руками, чтобы мы видели их!

Чернокнижник посмотрел на длинные крючковатые черные когти, выступающие из кончиков его пальцев, и хихикнул, издав глубокий, хриплый звук, больше похожий на серию хриплого лая.

Бросить оружие, да? Это легче сказать, чем сделать.

* * *

Небольшая группа женщин, одетых в пижаму, нижнее белье и халаты, выбежала из “Домa Харриеты Табмен для пострадавших женщин”, крича о кровавом убийстве.

Несмотря на напряженную обстановку, Деметрий заметил, что некоторые из них были довольно горячими. Он задался вопросом, a заметил ли это Чернокнижник, и это сразу же навело его на мысль об этой ужасной собаке с лицом горгульи, которая обхватила лапами талию одной из этих сук и вонзила свой волосатый собачий член в нее сзади. Деметрий почувствовал, как к горлу подступает желчь. Он с трудом прогнал этот образ из головы.

Полицейские были так взволнованы, что чуть не открыли огонь по женщинам, когда они выбежали из убежища. Капитану спецназа пришлось крикнуть: ”Не стрелять!”, когда сразу же за звуком нескольких десятков предохранителей сразу же последовал звук удара молота. Девушки остановились как вкопанные. Они также знали этот звук.