Читаем Суер-Выер и много чего ещё полностью

Суер-Выер и много чего ещё

И действительно, новоявленный воспламенившийся пылал не так активно, он скорее тлел, и если до колен ноги его были раскалены как угли, то выше он совсем терялся в дыму и в копоти.

— Коптишь, брат, слишком коптишь небо, — объясняла женщина. — Я лучше сольюсь в игре с кем-нибудь из этих джентльменов, ну хотя бы с тем, кто бросил в меня камень. Вполне приличный человек, и, кажется, лоцман. Сейчас возьму сожму и сожгу его в своих любовных объятьях.

И она, играя призрачным алым бедром, направилась к лоцману.

— О нет! Только не это! — вскричал потрясённый лоцман. — Я не люблю огненных ристалищ, терпеть такой любви не могу! У меня уже была одна, которая сожгла всю душу, хватит! Целуйте капитана или старпома! Да и чин-то у меня маленький. Всего-навсего лоцман!

— О нет! — твердила женщина, протягивая к лоцману жаркие длани. — Ты бросил в меня камень! Ты разбудил! Ты!

— Эй, девушка! — крикнул старпом. — Извините, вы не подскажете нам, где тут у вас драгоценности? А?

— Вот они, драгоценности, — говорила девушка, оглаживая свои бёдра, чресла, перси, ланиты, флегмы, гланды и шоры. — Вот перлы!

— А другие? — крикнул старпом.

— А другие у него, — указала она на лоцмана огненным пальцем и буквально ринулась к нему. Шлейф раскалённой пыли взметнулся над нами, а лоцман как сидел, так неожиданно и подпрыгнул и бросился в воды океана.

Он вынырнул довольно далеко от берега, как следует отфыркался и закричал:

— Иди сюда, кобылка моя! Иди сюда, о полная перлов! О, какие объятья я тебе приготовил! Волна! О волна — солёная перина моей любви, сотканной из крови, пота, соли и огня! Прими мою огненную подругу!

— Фу, подонок, — плюнула огненная любовница. — Какой у вас, оказывается, хитроумный и противный лоцман. Такой действительно проведёт караван верблюдов в игольное ушко. Спрятался от жара сердца в солёный холодок. В рассол! В рассол!

Огорчённая, металась она, заламывая руки, и наконец всосалась обратно в камень.

— Ну а мне-то что ж теперь делать? — ныл дымный мужчина. — Куда мне деваться? Никто меня не любит, никому я не нужен. Поджарьте хоть на мне шашлык или вскипятите чайник.

Ну, мы добродушно повесили чайник на нос дымному мужчине, дождались, пока он закипит, заварили краснодарского и долго сидели вокруг обиженного судьбой любовника, как будто возле костра.

Попили чайку, спели несколько песен.

— Подвесьте ещё чего-нибудь, подвесьте, сварите, накалите, просушите. Я хочу быть полезным.

— Нечего, брат, нам больше вешать, — сказал старпом. — Извини. Была бы уха, мы бы тебе уху на ухо повесили.

К вечеру отправились мы на «Лавра» и долго смотрели с борта, как дотлевает на берегу неудачный любовник.

Глава XLIXНенависть^[8]

— Я что-то ненавижу, а что именно — позабыл, — обмолвился однажды лоцман Кацман.

…………………………………………………………………………

Глава LВёдра и альбомы(Остров Гербарий)

…………………………………………………………………………

— Эх, Старпомыч, — рассмеялся капитан, — зато многое находим! Подумаешь, ерунда: кто ищет, тот всегда найдёт. Он знает, что ищет, и находит это. Для меня эта пословица устарела. Я ничего не ищу — я только нахожу!

…………………………………………………………………………

— Эй, на острове! — крикнул Пахомыч, изрядно притормозив ручным кабельстаном.

— Чего изволите? — высунулся всё тот же борджовый лик.

— Ну как вы тут? Засушиваете, что ли?

— Не всегда, — послышалось в ответ, — только если уж очень мокрые.

— А потом чего делаете?

— В вёдра складываем.

— В какие ещё вёдра?

— В эмалированные. С крышкой.

— А не в альбомы?

— В какие альбомы?

— Вот хрен морской, — плюнул Пахомыч. — Ты ведь сам орал. «Гербарий! Гербарий!» Какого же чёрта гербарий в вёдра? А? В альбомы надо!